Три мушкетера. Д'Артаньян

– Хочет завершить начатую работу, – подхватил Атос. – Моей раны ему мало.

Всадник подъехал к ним. Гвардеец, названный Жюссаком, спрыгнул на землю и объявил насмешливым тоном:

– Кто это тут надумал драться? Дуэли запрещены.

– Дуэль? – Атос сделал удивленное лицо. – Мы упражняемся в фехтовании с юным кадетом по просьбе капитана де Тревиля.

Гвардеец смерил Атоса презрительным взглядом и распорядился:

– Шпаги на землю! Мы разберемся, какие тут у вас упражнения!

Арамис поджал губы.

– Моя шпага еще никогда не пылилась, Жюссак. Если она тебе понадобилась, придется отнять ее у меня.

Портос наклонился к Арамису и прошептал:

– Полегче, старина! Их шестеро, нас трое, и Атос одной ногой в могиле.

– А второй он даст тебе хорошего пинка! – возмущенно пообещал Атос, которому очень не понравились слова друга.

– Не смею вмешиваться в вашу беседу, – начал д’Артаньян в то время, как гвардейцы уже обнажали шпаги, – но…

– Ты не хочешь его прикончить? Мальчишка действует мне на нервы! – обратился Арамис к Атосу.

– Вы сказали, вас трое, – все-таки продолжил гасконец, – но мне-то кажется, нас четверо.

Мушкетеры обменялись взглядами.

– Так что, господа? – нетерпеливо крикнул Жюссак. – Чего застряли?

Тень пробежала по лицу Атоса, он направил в сторону Жюссака шпагу и произнес:

– Да будет так! Портос, Арамис, д’Артаньян, вперед! Все за одного!

– Один за всех! – эхом откликнулся Арамис.

Противники яростно ринулись друг на друга. Это была схватка не напоказ – заплясала сама смерть. Не до правил, не до красоты позиций. Не только удары шпаг, но и выстрелы раздавались со всех сторон.

Два гвардейца накинулись на Атоса. Побледнев, явно ослабевший от раны мушкетер сражался левой рукой, не отступая ни на шаг. Один из противников подскочил к нему справа. Атос сделал ложный выпад, изогнулся и ранил противника в плечо. Второй гвардеец не успел уклониться, и клинок вонзился ему в горло: враг повалился на землю.

Д’Артаньян, услышав звуки стрельбы, спрятался за дерево. Вокруг него с сухим треском сыпалась древесная кора. Выскочив из ненадежного убежища, он запрыгнул на лошадь без седока и с оглушительным воплем понесся на гвардейцев. Однако его сбросили с седла. Противник уже налег на него, схватив за горло, но гасконец вывернулся, всадив тому в бок кинжал, и присоединился к трем мушкетерам.

Портос, получив рану в бедро, взревел, как бык. Он схватил гвардейца за волосы и разбил ему голову о ствол дерева. Потом, подобрав здоровенную дубину, стал сбивать нападавших с ног.

Арамис фехтовал с молодым, явно неопытным гвардейцем и вел светскую беседу так, словно они находились в гостиной.

– Скажите, уж не брат ли вы Люси де Мо-пен?

– Оставьте мою сестру в покое! – со злостью выкрикнул юноша, стараясь атаковать Арамиса и нанося беспорядочные яростные удары. Тот парировал все. Потеряв равновесие, де Мопен упал на одно колено. Арамис тут же сел на него, приставив к горлу кинжал. Молодой человек мысленно простился с жизнью и поднял на мушкетера взгляд, полный ужаса. Тот вздохнул и спрятал кинжал.

– Подымайтесь, – сказал он. – Я не хочу второй раз разбивать сердце вашей сестры.

Видя, что Мопен не трогается с места, Арамис рассердился:

– Ты что, вдобавок и глух? Беги отсюда, пока я не передумал.

Молодой человек вскочил и побежал, позабыв на земле шпагу. Атос прикончил своего противника. Портос, сцепив зубы, вытащил из раны в бедре обломок кинжала. Три мушкетера принялись наблюдать за поединком, который продолжался.

Сражались д’Артаньян и Жюссак.

Последний прославился как великолепный фехтовальщик. Он хладнокровно наносил точные безупречные удары.

А гасконец? У него была своя манера драться. Он прыгал вокруг противника, то и дело меняя позицию, окликая его и обрушивая потоки красочной брани.

Арамис сделал шаг в их сторону, собираясь помочь, однако Атос остановил его.

– Оставь…

Д’Артаньян и Жюссак изрядно вымотались.

– Устал, желторотый? – бросил гвардеец.

Желторотый обратился не к нему, а к мушкетерам:

– Какое у нас сегодня число? Я хочу, чтобы этот господин знал дату своей смерти.

Арамис улыбнулся дерзкой отваге гасконца и ответил:

– День святой Роксаны, седьмое.

– Пусть будет седьмое! – воскликнул молодой человек, вновь преисполнившись энергии. – Семь!

Он прыгнул вперед, заставив Жюссака отступить.

– Шесть!

Ударом шпаги сорвал с него эполет.

– Пять!

Ложным выпадом заставил повернуться в сторону.

– Четыре! – Гасконец поклонился противнику. – Три!

И быстрее молнии вновь пошел в атаку.

– Два! Один!

Острие клинка д’Артаньяна вонзилось в грудь Жюссака, уставшего, побежденного, но еще живого.

– Запомни! В день святой Роксаны убивать ослов запрещено! – провозгласил он.

Трое мушкетеров одобрили представление, захлопав в ладоши. Д’Артаньян горделиво повернулся к ним, чтобы раскланяться… В этот миг униженный гвардеец вытащил кинжал, собираясь вонзить его гасконцу в спину.

– Д’Артаньян! – крикнул Атос.

Молодой человек мгновенно обернулся, в руках у него все еще была обнаженная шпага, и Жюссак со всего маху наткнулся на нее. Гасконец с изумлением смотрел на распростертого на земле врага, который больше не шевелился.