Три мушкетера. Том первый

 -- Да, но клевета воспользовалась всѣми этими безумствами, въ которыхъ я не принимала никакого участія,-- вы хорошо сами это знаете, милордъ. Король, подъ вліяніемъ кардинала, надѣлалъ страшнаго шума: прогнали г-жу де-Верне, Пютаншъ сосланъ, г-жа де-Шеврезъ впала въ немилость, и когда вы, въ качествѣ посланника, хотѣли вернуться во Францію, самъ король,-- вы, милордъ, помните это,-- воспротивился этому.

 -- О, Франція поплатится войной за отказъ короля. Я не могу видѣть васъ больше, королева; въ такомъ случаѣ, я хочу, чтобы каждый день вы слышали обо мнѣ. Какую цѣль, думаете вы, имѣла экспедиція Ре и союзъ съ протестантами Ларошели, которые я проектирую?-- удовольствіе видѣть васъ! У меня нѣтъ надежды съ оружіемъ въ рукахъ проникнуть въ Парижъ, я это хорошо знаю, но эта война повлечетъ за собою миръ, для этого мира необходимъ будетъ посредникъ, и этимъ посредникомъ буду я. Тогда мнѣ не посмѣютъ отказать, я снова васъ увижу и на минуту буду счастливъ. Тысячи людей заплатятъ, правда, за мое счастіе своею жизнью, но что мнѣ до этого, лишь бы только мнѣ видѣть насъ. Все это, можетъ быть, безумно, глупо, но, скажите мнѣ, есть ли у какой-нибудь женщины болѣе влюбленный поклонникъ, какая королева имѣетъ болѣе ревностнаго, горячо преданнаго слугу?

 -- Милордъ, милордъ, въ вашу защиту вы высказываете такія вещи, которыя еще болѣе служатъ къ вашему обвиненію: милордъ, всѣ эти доказательства любви, которыя вы хотите мнѣ дать, почти преступленія.

 -- Потому что вы меня не любите, королева: если бы вы меня любили, то взглянули бы на это совсѣмъ иначе; если бы вы меня любили -- о, если бы вы меня любили, это было бы слишкомъ большимъ счастіемъ, и я сошелъ бы съ ума. А г-жа де-Шеврезъ, о которой вы только что сейчасъ говорили, г-жа де-Шеврезъ не была такъ жестока, какъ вы: Голландъ любилъ ее, и она отвѣчала ему.

 -- Г-жа де-Шеврезъ не была королевой, прошептала Анна Австрійская, побѣжденная противъ воли выраженіемъ такой любви.

 -- Такъ вы любили бы меня, если бы вы не были ею, королева! скажите, вы любили бы меня тогда? Такъ, значитъ, я могу думать, что только одно величіе вашего званія заставляетъ васъ быть жестокой ко мнѣ; такъ я могу думать, что если бы вы были r-жей де-Шеврезъ, то бѣдный Букингамъ могъ бы надѣяться? Благодарю за эти сладкія слова, о, моя прекрасная королева, тысячу разъ благодарю.

 -- О, милордъ, вы не такъ поняли, не такъ истолковали мои слова; я не хотѣла сказать...

 -- Молчите! молчите! сказалъ герцогъ.-- Если я счастливъ однимъ заблужденіемъ, не будьте жестоки, не отнимайте его отъ меня. Вы сами сказали, что мнѣ поставили западню; можетъ быть, я за это поплачусь жизнью, потому что, странно, съ нѣкотораго времени у меня есть предчувствіе, что я скоро умру.

 И герцогъ улыбнулся грустной и вмѣстѣ съ тѣмъ прекрасной улыбкой.

 -- О, Боже мой! вскричала Анна Австрійская, съ выраженіемъ ужаса, который доказывалъ, что она принимала въ герцогѣ гораздо болѣе участія, чѣмъ хотѣла показать.

 -- Я не говорю вамъ объ этомъ для того, чтобы васъ испугать, королева; нѣтъ, даже смѣшно, что я вамъ говорю объ этомъ, и повѣрьте, что подобные сны нисколько не тревожатъ меня. Но это слово, которое вы только что сказали, эта надежда, которую вы мнѣ почти дачи, вознаградитъ меня за все, даже за мою жизнь.

 -- Знаете, герцогъ, сказала Анна Австрійская,-- у меня тоже есть предчувствіе, я тоже вижу сны. Мнѣ снилось, что я вижу васъ лежащимъ, раненаго, окровавленнаго.

 -- Въ лѣвый бокъ? не правда ли, ножомъ? перебилъ Букингамъ.

 -- Да, именно такъ, милордъ, именно такъ: раненаго въ лѣвый бокъ ножомъ. Кто могъ сказать вамъ, что я видѣла такой сонъ: я довѣрила его только одному Богу, да и то только въ своихъ молитвахъ.

 -- Я ничего не хочу больше: вы меня любите, королева!

 -- Я васъ люблю, я?!

 -- Да, вы. Развѣ Богъ послалъ бы намъ одни и тѣ же сны, если бы вы меня не любили? Были ли бы у насъ одни и тѣ же предчувствія, если бы наши оба существа не сливались сердцемъ? Вы меня любите, королева, и вы будете меня оплакивать!

 -- О, Боже, Боже мой, вскричала Анна Австрійская,-- это больше того, что я могу перенести! Слушайте, герцогъ, заклинаю васъ именемъ Неба, уѣзжайте, удалитесь; я не знаю, люблю я васъ, или не люблю, но знаю только, что я не буду клятвопреступницей. Сжальтесь же надо мной и уѣзжайте. О, если ударъ вамъ будетъ нанесенъ во Франціи, если вы умрете во Франціи, если бы я могла вообразить, что ваша любовь ко мнѣ можетъ быть причиной вашей смерти, я бы никогда не утѣшилась, я бы сошла съ ума. Уѣзжайте же, уѣзжайте, умоляю васъ!

 -- О, какъ вы прекрасны, говоря это! О, какъ я люблю васъ! сказалъ Букингамъ.

 -- Уѣзжайте! уѣзжайте! умоляю васъ, и возвращайтесь послѣ; возвращайтесь посланникомъ, министромъ, возвращайтесь, окруженный гвардейцами, которые будутъ защищать васъ, слугами, которые будутъ заботиться о васъ, и тогда я не буду больше опасаться за вашу жизнь и буду счастлива снова увидѣть васъ.

 -- О, правда ли то, что вы мнѣ говорите?

 -- Да...