Три мушкетёра

— Нет. Прибавь только две бутылки шампанского, а остальное пойдёт за салфетки.

Дело оказалось не таким прибыльным, как трактирщик думал сначала, но он наверстал своё, всучив четырём участникам завтрака две бутылки анжуйского вина вместо шампанского.

— Господин де Бюзиньи, — сказал Атос, — угодно вам поставить ваши часы по моим или прикажете мне поставить свои по вашим?

— Отлично, милостивый государь! — ответил кавалерист, вынимая из кармана великолепные часы, украшенные алмазами. — Половина восьмого.

— Семь часов тридцать пять минут, — сказал Атос. — Будем знать, что мои часы на пять минут впереди ваших, милостивый государь.

Отвесив поклон остолбеневшим посетителям трактира, четверо молодых людей направились к бастиону Сен-Жерве в сопровождении Гримо, который нёс корзину, сам не зная, куда он идёт, — он так привык беспрекословно повиноваться Атосу, что ему и в голову не приходило об этом спрашивать.

Пока четыре друга шли по лагерю, они не обменялись ни единым словом; к тому же по пятам за ними следовали любопытные, которые, прослышав о заключённом пари, хотели посмотреть, как наши друзья выпутаются из этого положения. Но, как только они перешли за линию лагерных укреплений и очутились среди полей, д'Артаньян, бывший до сих пор в полном неведении, решил, что настало время попросить объяснений.

— А теперь, любезный Атос, — начал он, — скажите мне, прошу вас, куда мы идём.

— Как видите, — ответил Атос, — мы идём на бастион.

— А что мы там будем делать?

— Как вам известно, мы будем там завтракать.

— А почему мы не позавтракали у «Нечестивца»?

— Потому что нам надо поговорить об очень важных вещах, а в этой харчевне и пяти минут невозможно побеседовать из-за назойливых людей, которые то и дело приходят, уходят, раскланиваются, пристают с разговорами… Сюда, по крайней мере, — продолжал Атос, указывая на бастион, — никто не придёт мешать нам.

— По-моему, мы могли бы найти какое-нибудь укромное место среди дюн, на берегу моря… — заметил д'Артаньян, проявляя ту осмотрительность, которая так хорошо и естественно сочеталась в нём с беззаветной храбростью.

— …где все бы увидели, как мы разговариваем вчетвером, и через каких-нибудь четверть часа шпионы кардинала донесли бы ему, что мы держим совет.

— Да, — подхватил Арамис, — Атос прав: «Animadvertuntur in desertis».[34]

— Было бы неплохо забраться в пустыню, — вставил Портос, — но вся штука в том, чтобы найти её.

— Нет такой пустыни, где бы птица не могла пролететь над головой, где бы рыба не могла вынырнуть из воды, где бы кролик не мог выскочить из своей норки. А мне кажется, что и птицы, и рыбы, и кролики — все стали шпионами кардинала. Так лучше же продолжать начатое нами предприятие, отступиться от которого мы, впрочем, уже и не можем, не покрыв себя позором. Мы заключили пари, которое не могло быть преднамеренным, и я уверен, что никто не угадает его настоящей причины. Чтобы выиграть наше пари, мы продержимся час на бастионе. Либо нас атакуют, либо этого не случится. Если нас не атакуют, у нас будет достаточно времени поговорить, и никто нас не подслушает: ручаюсь, что стены этого бастиона не имеют ушей. А если нас атакуют, мы всё-таки сумеем поговорить о наших делах, и к тому же, обороняясь, мы покроем себя славой. Вы сами видите, что, как ни поверни, всё выходит в нашу пользу.

— Да, — согласился д'Артаньян, — но нам не миновать пули.

— Эх, мой милый, — возразил Атос, — вы отлично знаете: самые опасные пули не те, что посылает неприятель.

— Но мне кажется, — вмешался Портос, — что для подобной экспедиции следовало бы захватить мушкеты.

— Вы глупы, друг Портос: зачем обременять себя бесполезной ношей!

— Когда я нахожусь лицом к лицу с неприятелем, мне не кажутся бесполезными исправный мушкет, дюжина патронов и пороховница.

— Да разве вы не слышали, что сказал д'Артаньян?

— А что сказал д'Артаньян?

— Он сказал, что во время ночной атаки было убито девять-десять французов и столько же ларошельцев.

— Что же дальше?

— Их не успели ограбить, не так ли? Ведь у всех были в то время дела поважнее.

— Так что же?

— А то, что мы найдём там их мушкеты, пороховницы и патроны, и вместо четырёх мушкетов и дюжины пуль у нас будет полтора десятка ружей и сотня выстрелов в запасе.

— О Атос, поистине ты великий человек! — воскликнул Арамис.

Портос наклонил голову в знак того, что он присоединяется к этому мнению.

Одного только д'Артаньяна не убедили, по-видимому, доводы Атоса.

Гримо, вероятно, разделял опасения юноши: видя, что все продолжают идти к бастиону, в чём он вначале сомневался, он дёрнул своего господина за полу.

«Куда мы идём?» — сделал он вопрошающий жест.

Атос указал ему на бастион.

«Но нас там ухлопают», — продолжал всё на том же языке жестов безмолвный Гримо.

Атос возвёл глаза и руки к небу.

Гримо поставил корзину на землю и сел, отрицательно покачав головой.

Атос вынул из-за пояса пистолет, посмотрел, хорошо ли он заряжен, взвёл курок и приставил дуло к уху Гримо.

Гримо живо вскочил на ноги.

Атос знаком приказал ему взять корзину и идти вперёд.

Гримо повиновался.