Три мужа для Кизи

– Твой позор – это мой позор, – серьёзно сказал Садхир, утирая мои слёзы. Я робко застыла от этих осторожных или даже ласковых прикосновений. – Твои слёзы – это и моя боль. Я не хочу твоей боли. Но, если тебе так хочется плакать, давай разделим эту муку вместе, – встал уже возле меня, совсем рядом. Повернулся к нашему старосте: – Почтенный Нэйтик! Я понимаю, что чёрное колдовство – дело предосудительное. Но, право же, сегодня день моей свадьбы. И я прошу вас не омрачать его жестокою расправой. Тем более, что в деле этом замешены только две юных и глупых ещё девчонки. Зачем же пытать и мучить их всех?

Глава шудр и молодые его спутники растерянно взглянули уже на моего жениха. А он спокойно стоял с обнажённою головой. И ни позор его, лишившегося тюрбана, не смущал, ни солнце палящее, которое могло убить человека, решившегося выйти под ним без влажной ткани, свёрнутой на голове. Только эта ткань закрученная, как-то удерживавшая влагу, здоровье берегла. Но и эта потеря совсем не волновала молодого мужчину. И… и он пришёл, чтобы вступиться за меня! Он снова заступался за меня. Меня, опять опозорившую себя!

– Но это дело… – начал было староста возмущённо.

– Если вы уважаете меня, давайте закончим это дело как-то по-доброму? – твёрдо сказал Садхир, глядя в глаза Нэйтику. – Право же, я не хочу, чтобы кого-то хватали или же мучали до смерти в день моей свадьбы.

Староста наш замер растерянно. А шудр глава распростёрся ниц уже перед Садхиром.

– О, благородный юноша! Позвольте им пытать или зверски казнить меня! Пусть только моя боль искупит нанесённое семье вашей оскорбление!

– А, кстати, – задумчиво добавил мой жених, – если это дело было обращено против моей семьи, может, мне-то и надлежит решать?

– Но… – воин из пришедших смутился уже. – Но вдруг то вообще было замыслено не против вас?

– А колдуний кто-то видел? – уточнил Садхир.

– Нет, вообще-то… – Нэйтик на миг потупился смущённо. – Их не смогли догнать.

– Ну, так с чего вообще решили, что они из шудр? – вскинул брови Садхир. – А вдруг то были вайшьи?

– Да чтобы девушка из вайшьи прикоснулась к плоти мёртвого?! – вскричал чей-то отец в толпе.

– Шудры трогают мёртвых!

– Шудры возятся со сдохшей скотиной!

– Наша девушка бы не могла!

– Но ведь люди, охваченные желанием или отчаянием, способны на всё! – перекричал их Садхир.

И все притихли, потерянные или помрачневшие.

– Взять человеческий череп могла та, которая в своём отчаянном желании склонилась уже на сторону безумия, – добавил твёрдо молодой музыкант. – А в отчаянии все могут сорваться и сотворить зло. Даже великие брахманы и дэвы, чьё сознание находится в саттве, будучи униженными или замученными, проклинали своих мучителей. Что уж говорить про более простых людей? – руки в стороны развёл, будто обнимая всех. Одною рукою на трёх шудр указывал, другою – на толпу вайшьев. – Мы все с вами люди. Всего лишь люди! А люди сотканы из трёх пород. Саттва, раждас и тамас сплетены в нас с самого нашего рождения! И вся наша жизнь – их танец или их жестокая война! – и добавил уже тише и спокойнее: – Так что меня не удивляет, что те двое решились на такой поступок. Все мы люди.

По щеке связанного скатилась слеза.

Садхир внимательно оглядел всех и, приметив идущего к нам Поллава, очень быстро взгляд отвёл, да задумчиво серьгу в левом ухе потеребил.

– А поскольку виновниц не поймали, то и известного о них немного. И, надобно учесть, что они из любого дома могут быть. Если уж и пытать, пытаясь дознаться до истины – так и вайшью, и шудр. И, чтоб совсем наверняка найти, бить всех, покуда кто-то не признается.

Толпа загалдела и заревела, возмущённая его предложением.

– Но ведь ничего не случилось! – перекричал громким чётким голосом всех Садхир, всё ещё делая вид, будто не заметил подошедшего к толпе старшего брата. А тот почему-то молча подошёл. – Да и к чему пытать хрупких девушек? Ведь большинство из них будут невиновны! А если мучить невиновных – то муки новые мучителя их на головы свои навлекут.

– Так, может… только пригрозить? – осторожно сказал главный из общины шудр.

– Так если они от страху за свою жизнь и жизнь родных ещё пуще того молчать будут?

Все притихли напряжённо. Вайшью, разумеется, не доверяли шудрам. Но людям вайшью страшно было представить, что и их дочерей подвергнут пыткам. Не столь уж сильно они хотели допытаться до истины, кто там и кому колдовство надумал вредить.

– Но ещё же не нашли ничего! – возмущённо продолжил средний из моих женихов, рукою сердито указал на коленопреклоненного мужчину – и тот напряжённо затих. – А вы уже человека избили и связали! А если и правда, что их община совсем не при чём?! Тогда, выходит, что вы мучали невиновного! И ещё больше хотели замучить его и его людей!

Вторая слеза стекла по тёмному лицу связанного. По другой щеке. А взгляд его приковался к лицу внезапного заступника. Взгляд, полный надежды и восхищения. Да, впрочем, как и у притащивших его юношей. Садхиром в этот миг сложно было не залюбоваться. Он очень пылко говорил. И очень защитить хотел невинных.