Три мужа для Кизи

– К свадьбе готовится, – выдохнул сквозь зубы Поллав. Вздохнул и вдруг посмотрел на меня виновато: – Прости, девочка. Я решил, что лучше нам вытащить тебя из его рук спокойным способом, – нахмурившись, отвернулся и добавил: – Если захочешь, мы поможем тебе остаться в труппе наших знакомых бродячих актёров и музыкантов. Скажем, что ты наша сестра. Или иная родственница. Там себе, может, кого-то присмотришь. Замуж за другого выйдешь, – грустно ухмыльнулся. – За одного.

Проворчала:

– Я не могу так! Женщина как поле. И принадлежит тому, кто первый его возделывать начал.

– Кто первый? – спросил Поллав насмешливо.

Робко потупилась, поняв, что он мог иначе истолковать мои слова. Робко произнесла:

– Если я поклянусь перед священным огнём, как я могу врать другому, что я ничья женщина? И… – и запнулась.

– И? – мрачно уточнил Поллав. – Давай-ка, договаривай. Хочешь нашей честности – и сама будь честна. Чего ты хочешь?

Робко потеребила край дупатты, уже другой, попроще, но тоже с вышивкой серебряными нитями. Ох, и одежда другая! Кто меня переодел?! Они… касались моего тела? О, нет!!! Как же я могла так опозориться?! Что они видели меня такой…

– Та женщина и переодела, – добавил главный из музыкантов, верно предположив, отчего смущение на моём лице.

Робко выдохнула:

– С-спасибо!

– Не благодари, – отрезал он. – Ты сейчас не моя женщина. Я не хочу нарушать приличия.

– Но… – начала и запнулась.

– Говори, – приказал Поллав строго.

– Я… – опять запнулась.

А, впрочем, пока у меня единственный шанс вырваться от бездушного дяди – эти трое братьев. Да и… они уже сколько-то вступались за меня. Вот, Ишу пытались защитить от тех разбойников. То есть, воинов. Или, всё-таки, разбойников? Или… все воины такие наглые? Или у этих господин какой-то важный?

Случайно мысль последнюю озвучила.

– У Садхира дружки тоже… странные, – осклабился Поллав.

– Это да, – согласилась.

Задумчиво потеребила край моей дупатты, робко взгляд подняла на Поллава – тот серьёзно на меня смотрел, сидя ровно-ровно – и опять опустила взгляд. Правда, чуть погодя, опять взглянула на него. Тот всё ещё смотрел на меня. В упор. Хотя, вновь встретившись со мной взглядом, ухмыльнулся.

– Вы хотите, чтобы я ушла с вами? Потому и помогаете?

– Разумеется, – опять ухмыльнулся глава музыкантов, – Мохан же уже озвучил: нам стирать самим лень. И готовить лень. И женщину бы. Так, брат?

Юноша смущённо взгляд потупил.

Резко выдохнула:

– И подешевле купить меня хотите! – и, спохватившись, смущённо рот зажала.

Ох, что я такое сказала! Он рассердится! А он не щадит тех, кто его довёл. Вот, даже в Сиба кинжал метнул. Хотя Сиб умеет драться. И он вообще жуткий.

– Разумеется, – не стал отпираться мужчина. – Ты, уж извини за прямоту, удобный вариант. И не столько в том, что этот сы…. что этот шакал облезлый готов тебя вручить кому угодно, лишь бы поскорее и подальше от него и родственников, которые тебя… – тут он запнулся.

Грустно закончила, что он не досказал:

– Ненавидят. Я знаю.

– Ты умная и спокойная, – Поллав вдруг улыбнулся как-то иначе, без насмешки уже. – Если честно, твой характер мне нравится намного больше того, что этот мерзавец готов кому угодно тебя отдать. Но, уж прости, я вообще не благороден. Я практичный и расчётливый. А всё благородство у нас почему-то досталось Садхиру.

– Я понимаю, – грустно улыбнулась. – Я не осуждаю вас за то, что вы так усердно стараетесь заботиться о благе своём и своих братьев. Ведь многие люди живут и заботятся о себе. А некоторые – до ужасного много.

Поллав проворчал, впрочем, продолжая ухмыляться:

– Только не ври мне, что тебе очень хочется быть женой троих незнакомцев, которых ты первый… а, нет, второй день уже видишь! Я что-то сомневаюсь, чтобы девушке из приличной семьи и в здравом уме такое бы хотелось!

Грустно улыбнувшись, сказала тихо:

– Спасибо, что считаете мою семью приличной.

– Я уже столько за годы странствий насмотрелся! – Поллав вздохнул. – Честно, девочка, снявшая дупатту перед незнакомцем, а потом отдавшая ему… рану перевязать – это как-то… мало, что ли. Не слишком-то и страшно.

– Тогда почему… – начал было Мохан, но под мрачным взглядом главы семьи запнулся.

– Говорил же: я расчётливый и забочусь только о своей выгоде, – мужчина на брата покосился. – Так, ещё и о выгоде близких. Немного. Но о себе больше. Мне тоже невесело стирать и готовить, когда моя очередь. А ещё мне тоскливо представлять толпу женщин, идущих за нами. Ещё и сплетничающих меж собой, болтающих о всякой ерунде, которая почему-то интересна им, но совсем не интересна мне. И истерящих, чуть что не так.

– А я не такая? – горько усмехаюсь. – Я же родилась женщиной.

– Вроде нет, – усмехнулся и он. – По крайней мере, иногда с тобой вполне можно спокойно разговаривать, обсуждая важные вещи. Да и у тебя пока что-то не видно женихов, готовых о тебе заботиться.

Проворчала:

– Благодарю, но я уже это заметила.