Три наказа мадам Радулеску

В доме было промозгло и темно, однако он был гораздо больше, чем ожидал Этьен. А уют – что ж, он был непривередлив. Он заранее предупредил мадам, что не сможет платить много, но сейчас терялся в догадках, какую же цену она назовет. Мадам шла впереди, освещая путь стеариновой свечой. Она спустилась на первый этаж и отошла к окну, Этьен опустил ногу со ступеньки и вскрикнул от неожиданности – он встал на что-то плотное и мягкое. Свет свечи выхватил два круглых на выкате глаза и розовую пасть.

– Ах, ты еще здесь! – воскликнула с неудовольствием мадам. – Это старый мопс, он никогда не был моим, но почему-то всегда ошивается поблизости. Я не знаю, чей он. Видимо, его подкармливает кто-то из соседей. Гоните его безо всяких угрызений совести. Как вам дом? – И затем мадам назвала сумму, которая была даже немногим меньше, чем та, что Этьен платил в пансионе. Он возликовал, он готов был сплясать, обнять мопса, да что там, сама мадам Радулеску казалась ему теперь не ведьмой, а доброй феей. От радости Этьен прослушал то, что говорила ему мадам:

– Поняли? Ночью обязательно закрывайте заднюю дверь на щеколду, запирайте все окна, что выходят на реку, и не забывайте зажигать фонарь.

Сказано это было таким строгим тоном, что Этьен не посмел переспросить, зачем это нужно. Может быть, мадам Радулеску все объяснила, пока он позволил себе порадоваться выгодной сделке? Как бы там ни было, он отдал ей аванс и пешком отправился к одному из друзей, у которого оставил на время свои вещи.

Дом был старый и холодный, в спальне Этьен то и дело бился головой о потолок, однако с переездом в его жизни словно настала светлая полоса. Он нашел несколько новых учеников и начал откладывать деньги, семестр шел гладко, и по некоторым предметам он выбился в число лучших студентов. Неподалеку от своего нового дома Этьен нашел недорогую лавочку и теперь частенько заходил туда, чтобы купить поесть или восполнить запасы масла. Постепенно и в доме стало уютнее. Печь горела и дарила тепло, на кровати появилось вязаное одеяло, а пол украсили половики. Кроме того, в одной из гостиных нашлась аргандова лампа, и теперь вечерами Этьен читал в ее ярком свете, порой засиживаясь за полночь. Однако он не забывал о трех наказах мадам Радулеску. Из-за переезда в первую ночь он едва не забыл зажечь фонарь, и ему пришлось делать это в кромешной тьме лишь при свете стеариновой свечи. Зато на следующий день он отправился на заднее крыльцо пораньше, пока не погасли лучи заходящего солнца. Этьен залюбовался вечерней рекой. Справа от него бежала Марна, слева – катила свои воды Сена, и вместе они сливались в одну широкую зеленоватую ленту, в которой отражалось потухающее небо и фиолетовые облака. Вдруг он заметил что-то темное в воде – словно на глубине проплыло крупное животное. Он не успел приглядеться, и, если бы мальки не принялись играть на поверхности воды, словно спасаясь от хищника, Этьен подумал бы, что ему показалось.

Буквально через несколько дней после переезда Этьен снова наткнулся в доме на мопса. Он так и не понял, как пес пробирается внутрь. Это была черная и очень старая собака с практически полностью поседевшей мордой и выпуклыми внимательными глазами. Этьен любил собак и с готовностью отдал нежданному гостю куриную косточку с кусочками мяса на ней. Мопс снисходительно посмотрел на него и широко зевнул, обнажая желтые, полустершиеся от старости зубы. С тех пор Этьен стал покупать у лавочника немного мягких потрохов для собаки, и мопс стал наведываться к нему по несколько раз за неделю.

Тем временем осень все больше вступала в свои права. С реки дул пронизывающий ветер, срывая с деревьев желтые и багряные листья. Уровень воды поднялся, теперь и третья ступенька скрылась под волнами. Поутру окна кухни почему-то постоянно оказывались залиты, словно ночью бушевал шторм, хотя стекла в обеих гостиных были сухими. Мопс все чаще оставался ночевать в доме, Этьен соорудил ему из половиков что-то вроде подстилки и стал звать его Пирожком. А Пирожок сопровождал его, когда Этьен шел прогуляться по набережной или за покупками к лавочнику.

– Вы его приучили к себе, – заметил как-то лавочник, поглядывая из-за прилавка на собаку. – Теперь от него не отделаетесь.

– Зачем мне от него отделываться, месье? – возразил Этьен. – Пес хороший, дома ничего не портит. Что, Пирожок, возьмем тебе потрохов? А мне пирог с мясом, так и быть, поделюсь с тобой.

Лавочник только усмехнулся и покачал головой. В магазинчике больше никого не было, а он явно хотел скрасить унылый вечер беседой.

– Так вы снимаете угол у старухи Дюбуа?

– Нет-нет, я остановился в доме у самой воды…

– Что, неужто у этой румынки? – Лавочник даже в лице переменился.

– Да, месье, меня очень устроила цена…