Три напрасных года

Служили в Анапе в одиннадцатой роте три товарища — Ершов, Ежов да Мазурин. Нравилась им служба, полюбилось море. Решили друзья стать моряками, чтоб с голубой волной на всю жизнь. Ну а раз так — пишут парни рапорты: хотим, мол, выучиться и служить в морских частях по политической линии. Желание курсантов приняли во внимание, справили документы, выдали деньги на дорогу, и поехали они в Москву учиться замполитскому делу. Только схитрил Мазурин, и дорогой к дому повернул. Отдохнул, деньги казённые промотал, вернулся в Анапу на морского специалиста доучиваться. Но тяга к морю и службе пограничной не отпустила парня домой после окончания срочной службы — остался Мазурин на сверхсрочную. В мичманы выбился и на Ханке должность звучную получил — флагманский специалист службы «Р», которая над метристами с радистами надзирает.

Ежов к тому времени вернулся в Анапу замполитом одиннадцатой роты. А старшего лейтенанта Ершова забросила судьба на остров Сахалин инструктором по комсомольской работе Корсаковской бригады сторожевых кораблей. Жил в шикарнейшей квартире, предназначенной для приёма высокопоставленных гостей. А что, рассудил комбриг, парень холостой, на язык спорый — будет адмиралам с генералами на вечер развлечением. Тут как раз является в бригаду сам начальник морского отдела Тихоокеанского пограничного округа контр-адмирал Ушаков. Старикашка вредный и въедливый ужасно. Весь день бригаду на уши ставил, вечером Ершова. На его крытый стол, на батарею коньяков и напитков, даже не взглянув, заявил:

— Пить вредно. Спать полезно. Утро вечера мудренее.

И завалился почивать.

Обиделся Ершов — в кои веки целый адмирал под боком и того к душевной беседе не смог уломать. Утром старлей заступил дежурным по базе, а контр-адмирал натянул трикушку и бегает по территории бригады. В одном закутке отлынивающих от зарядки подловит, в другом — всех к дежурному отправляет. Ершов за телефон:

— Санчасть? На территории воинской части прорвался псих гражданской наружности, пристаёт к морякам, себя то ли Макаровым называет, то ли адмиралом Нахимовым. Примите меры.

Санитары в розыск — и вот он, голубчик бежит навстречу старенький дед в помятой трикушке.

— Вы откуда здесь? А ну-ка с нами пойдём.

Начальник морского отдела Тихоокеанского пограничного округа возмущён:

— Я контр-адмирал Ушаков.

— Ушаков? Фёдор Фёдорыч? Ты нам и нужен, — обрадовались санитары.

Заломили начальнику моротдела ласты за спину и уволокли в санчасть. Потом разобрались. Контр-адмирал приколов с шутками не любил — загремел корсаковский комсомольский работник к нам на Ханку замполитом вместо ушедшего на повышение Кукина.

Начал Ершов с выборов комсоргов катеров. Это актив, на который я буду опираться — так и сказал. Дал два дня сроку, по истечении которых протоколы отчётно-перевыборных должны быть у него.

Оленчук ко мне подошёл:

— Готовься, Антоха, нынче мы тебя будем избирать.

И кулак под нос сунул, как Никишка Сосненко:

— У-у-у, сука!

Избрали меня единогласно. Цилиндрик отбубнил что-то о проделанной работе, раза два Терехова помянул, как активного комсомольца. И сел. Работу его признали удовлетворительной. Потом выборы начались. Оленчук соскакивает:

— Хочу Антоху и никого больше.

Вот так кумир рождает кумира. Нет, это я не правильно. До кумира мне ещё далеко. Скорее, кумовство меж нас с Иваном возникло. Известно — хохлы это любят.

Почему я без колебаний согласился, а Курносый надулся? Раньше, гласят наскальные надписи, комсорги были при почёте. То есть, при лыках, знаках и домой в отпуск хоть разок да умудрялись съездить. Кукин все эти привилегии похерил, комсомольскую работу не поощрял, политзанятия не проводил. Каким его ветром в замполиты надуло?

Теперь, судя по темпераменту Ершова, всё должно перемениться. И переменилось. Старший лейтенант съездил в бригаду, привёз приказ о присвоении нам, вновь избранным комсоргам, внеочередных воинских званий. По две лычки на погоны получили кок ПСКа-66 Нурик Сулейманов, моторист ПСКа-67 Валера Коваленко, моторист ПСКа-68 Саша Тарасенко и покорный слуга. Это был нонсенс. Мой прямой начальник Сосненко имел звание старшего матроса, и никаких перспектив. Таракан вряд ли его поощрит второй лыкой даже к дембелю — слишком напряжёнными были их отношения в навигацию.

Коля подошёл поздравлять.

— Гнёшься, собака. У-у-у…. — и кулак под нос.

Ершов отобрал у Мишарина ключи от канцелярии, и она из дембельского притона преобразилась в политический клуб. Мы тут под руководством замполита немало проблем обсудили — от задач экипажей катеров в свете решений 24-го съезда КПСС, до животрепещущего вопроса — почему у Васьки Мазурина жена на голову его выше.