Три недели страха

— Да. Он во дворе, возится с трактором. Я только начала готовить обед, и ты застиг меня врасплох. Не знаю, что сказать. Почему ты не дал нам знать раньше?

— Это длинная история. — Я почувствовал, что краснею. — Если это для вас неудобное время… — Я чувствовал спиной взгляд Мелиссы. Каким образом после семнадцати лет в окружающем мире я сразу вернулся в школьные годы, когда покинул ранчо и родителей?

— Нет-нет! Вы должны приехать. Я просто удивилась, что ты позвонил. Я как раз открывала пачку стейков, когда раздался звонок… Когда ты будешь здесь?

— Минут через сорок пять.

— О господи!

— Послушай, мама…

— Я открою еще одну пачку. Ты приедешь с Мелиссой и малышкой?

— И с Коуди.

— Коуди Хойтом?

— Да.

— Боже! Пойду скажу твоему отцу. Всего через сорок пять минут…

— Мама, мы можем купить какую-нибудь еду или повести вас обедать. Ты не должна ничего готовить.

— Не говори глупостей! — сердито сказала она.

Я закрыл телефон и обернулся к Мелиссе:

— Ну, теперь ты счастлива?

— А ты не рад, что позвонил? — улыбнулась она.

— Не уверен, что рад. Мама в панике.

— Неплохо обзавестись прикрытием, когда каждая собака знает, что мы здесь, — сказал Коуди. — Если что, мы можем сказать, что ты решил в последний раз навестить родителей с Энджелиной. А я сел за руль, так как мне больше было нечем заняться. Надеюсь, твой старик не заставит меня чинить изгородь или делать что-нибудь еще.

Когда мы ехали на восток из Хелены в Таунсенд, я увидел слева озеро Каньон-Ферри с немного большим количеством домов, чем было раньше.

— Мало что изменилось, — сказал Коуди, словно прочитав мои мысли.

— Да.

— Не то что Денвер, где каждую неделю появляется новый район. Здесь время остановилось. Раньше мне это не нравилось, а теперь нравится.

Мое беспокойство усиливалось. Я нервничал сильнее, чем перед встречей с дядей Джетером.

— Может быть, нам следовало купить какую-нибудь еду в Хелене, — предположил я.

— Твоя мать была бы в ярости, — сказала Мелисса. — Прийти и не попробовать ее готовку? О чем ты думаешь?

— В субботу вечером, если я правильно помню, ели стейки с жареной картошкой, — промолвил Коуди. — Интересно, изменилось ли это?

— Насколько я знаю, нет, — ответил я. — Мама сказала, что откроет еще одну пачку стейков.

— И хорошие стейки, — кивнул Коуди. — Я до сих пор помню расписание. Свиные отбивные в понедельник, спагетти во вторник, гамбургеры в среду, рулеты с капустой в четверг, жаркое в пятницу, стейки в субботу, жареные цыплята в воскресенье.

— И это никогда не менялось? — спросила Мелисса.

— Никогда, — отозвался я. — Если мама пробовала приготовить что-то новое, папа просто сидел за столом и дулся, глядя на тарелку.

— Мне нравились рулеты с капустой, — сказал Коуди. — Может быть, в следующий раз мы приедем сюда нанимать какого-нибудь гребаного громилу в четверг.

— Прекрати, Коуди! — рассердилась Мелисса. — Что, если Энджелина начнет использовать эти слова?

Коуди усмехнулся, и мы свернули на гравиевую дорогу, ведущую к ранчо.

Дом на ранчо выглядел почти так же, как когда я покинул его. Несколько новых предметов — больший газовый бак, больший сарай для оборудования, — но в целом те же сооружения, та же планировка. На полях кормовой травы лежал снег толщиной в несколько дюймов, а на востоке высились синие снежные горы Большого Пояса. Холмы между ранчо и горами поблескивали золотистым сумеречным светом, который делает снег похожим на расплавленную лаву. Я видел маленькое стадо ушастых оленей, бродящее между ветряной мельницей и оловянным баком с припасами.

Мы въехали во двор. Через окошко Коуди я заметил отца в сарае, работающего при свете фонаря, а также детали трактора и инструменты, разбросанные у его ног. С моей стороны в кухонном окне виднелось лицо мамы. При виде нас она исчезла и появилась вновь у парадной двери в том же фартуке с голубыми утками, который носила восемнадцать лет назад.

— Мелисса! — крикнула она. — Приведи сюда маленького ангелочка.

— Она имеет в виду Энджелину, а не тебя, — прокомментировал Коуди.

Мама быстро чмокнула меня в щеку и похлопала Коуди по руке, но это было проделано по пути к Энджелине, которую она схватила на руки. Энджелина радостно пищала, а мама повернулась и понесла ее в дом. Мелисса последовала за ними, неся сумку с детскими вещами, и бросила на меня насмешливый взгляд через плечо, прежде чем войти внутрь.

Коуди и я направились к сараю. На лугу, нарушая тишину, мычали коровы.

Хотя родители были на свадьбе и в Денвере, чтобы повидать Энджелину, когда мы привезли ее домой, я не возвращался на ранчо, не желая чувствовать то, что чувствовал теперь. Я не знал, чего ожидать, но мое сердце стучало, а руки похолодели.

Папа отошел от трактора и вытер руки о грязную тряпку. Его лицо потолстело, а толстые стекла очков увеличивали глаза. Он выглядел стариком, и это шокировало меня.

— Не прижились в большом городе и вернулись умолять, чтобы вас приняли на старую работу, а? — сказал папа.

Я почувствовал спазм в животе, но Коуди понял, что он шутит, и ответил:

— Нет, Уолт. Мы хотим только наше жалованье, а не нашу работу.