— Быстро к столу! Серёженька сегодня угостит нас какими-то особыми шашлыками.
Стол был уже накрыт и хозяева каюты сразу же потащили к нему своих гостей. Шашлык из лунного барашка действительно был просто великолепен. После ужина дамы убрали со стола и все вместе они расселись в креслах и принялись пить кофе. Разговор пока что был сугубо деликатным. О детях, о работе, о друзьях и планах на будущее, пока Ульрика не сказала:
— Сергей, я пришла сказать вам, что и я сама, и все друзья моей молодости очень благодарны вам за то, что вы пригласили нас в Советский Союз и показали такое чудесное место, как Сибирь. Очень многие из нас нашли там своё счастье. Знаете, поначалу я была в бешенстве, когда меня отвезли в какую-то маленькую деревушку и даже готовилась к побегу, но…
— Ульрика, дорогая, не нужно рассказывать мне о своей жизни в Курёхино. — Мягко улыбаясь остановил гостью Сергей Александрович — Я знаю о том, как вы повстречали Дмитрия, он как раз приехал в родную деревню в отпуск, как вы познакомились и полюбили друг друга. Я даже знаю о том, как вы учились на вечернем отделении института чёрных металлов и о том, как вступили в партию. Я очень внимательно следил за судьбой каждого из вас и был готов прийти на помощь в любой момент. Пару раз мне приходилось делать это. Поэтому давайте просто посидим и поговорим, как добрые друзья и давайте перейдём на ты.
Дмитрий сразу же пробасил:
— Серёга, хотя ты и москвич, но характер у тебя наш, сибирский. Спасибо тебе за Ульрику. Ты, как знал, что на Енисее у неё откроется второе дыхание и она переменится.
Сергей Александрович кивнул головой и согласился:
— Знал, Митя, знал. Я многих немцев привозил на наши великие сибирские реки и ни один не остался равнодушным.
Ульрика, у которой отлегло от сердца, спросила:
— Сергей, ответь мне всего на один единственный вопрос, почему ты принял участие в нашей судьбе? Ведь ты прибыл к нам из будущего и прекрасно знал, кто мы такие. Почему же ты тогда не возненавидел нас, а понял?
— Ты правильно определила то, что я сделал, Ульрика. — Тихо сказал Сергей Александрович — Я именно понял вас, вашу тоску и ненависть. Вы ведь все были романтиками и вам хотелось сделать то же самое, что хотел сделать Че Гевара. Ну, а ещё я просто попробовал вас полюбить и у меня это получилось, а полюбил вас потому, Ульрика, что очень любил своих друзей, которых оставил в будущем. Ты ведь знаешь теперь, что со всеми ними я встретился и теперь у нас очень большой и интересный бизнес.
Они в тот вечер засиделись далеко за полночь, хотя завтра и должен был наступить последний день их полёта, промелькнувшего так быстро. Расстались они, как старые и очень близкие друзья, пообещав снова встретиться уже на Марсе после посадки и разгрузки космических кораблей. Правда, на следующий день им всё же удалось выспаться, ведь по московскому времени космоплан «Семён Дежнёв» прилетел на Марс поздно ночью, хотя во впадине Фарсида в ста тридцати километрах от обрывистых склонов вулкана Олимп был в это время полдень. Место для первой марсианской колонии-города было выбрано здесь не случайно. Во-первых, во впадине Фарсиды атмосферное давление было всё же повыше, чем где-либо ещё на экваторе, а, во-вторых, здесь было гораздо теплее, чем на полюсах, где имелся лёд.
Ещё ниже атмосферное давление было в бассейне Эллады, но там летом было всё же гораздо холоднее, чем на экваторе, где в тёплые деньки температура достигала плюс тридцати градусов, а ночью не опускалась ниже минус восьмидесяти. Вблизи экватора имелись местечки и поглубже впадины Фарсида, например долина Маринера, которая имела в некоторых местах глубину в семь километров, но там очень часто случались оползни чудовищной силы. Потому с точки зрения наибольшей безопасности предпочтение было отдано именно этому месту. К тому же отсюда было рукой подать до Северного полюса и путь туда лежал через три равнины — Амазонию, Аркадию и Великую Северную Равнину, а гонять здоровенные грузовики с термоядерными двигателями за льдом по равнине было куда как удобнее, чем по горам и марсиане там уже набили такую колею, что её даже можно было разглядеть в мощные телескопы, как и саму колонию, купола которой сверкали, словно бриллианты.