Три недели в Советском Союзе

После посещения этого института он сразу же связался со своим домом на Марсе и добрых три часа рассказывал Юле о том, какие чудеса увидел в Зеленограде. Больше всего его жене понравилось то, что к отправке на Марс были полностью подготовлены несколько миллионов питомцев, для которых также было подготовлено всё необходимое в том смысле, что саженцы деревьев и трав также были подготовлены к погрузке на борт. Всего биологам требовалось семьдесят пять больших транспортных контейнеров, а им давали только двадцать, но Сергей Александрович, выслушав директора института, сказал, что он может смело рассчитывать на все сто контейнеров, иначе кое-кто пойдёт на Марс пешком, если отважиться на такое путешествие.

Егор, его сын, после того, как тоже пообщался с матерью вместе с женой и внуками, выслушав от отца всё, что он думает о его взглядах на экономность, быстро кивнул головой, тотчас взял в руки телефон и приказал срочно начать сборку ста больших транспортных контейнеров. Видимо его спросили о том, из чего их собирать, раз он сердито крикнул в трубку:

— Снеси пару-тройку десятков складов, Виктор, и собери их из этих панелей. Они ведь у нас все типовые, а то барахло, которое в там лежит, можешь распродать по дешевке или вовсе раздать местному населению даром, но чтобы через три недели все сто двадцать контейнеров должны висеть на орбите. Хотя биологи просят сто, я этих товарищей хорошо знаю. Они запросто могут припереть на орбиту целое стадо слонов.

Сергей улыбнулся и сказал глядя Марсика по покрытому нежным замшевым пушком лбу:

— Правильно, сынок, запас кармана не дерёт. На Марсе каждый саженец будет на вес золота, а судя по тому, как биологи умоляли меня дать им ещё хотя бы несколько контейнеров, им есть что в них затолкать и всё это у нас дома не купить ни за какие деньги. Зато назад я верну все эти контейнеры битков набив их чистейшим диоксидом кремния в качестве ответного жеста. Знаешь кого я больше всего мечтал увидеть на Марсе?

— Кого? — Спросил его сын.

— Таракана в ванной. — Со смехом ответил Сергей — Самого обычного прусака с длинными усами. Когда мы переселились в купол для молодых мам, так там наш садик облюбовала стайка волнистых попугайчиков. Представь себе, мама и Алёнка не захотели перебираться в Младоград, в наш новый дом, только потому, что не могли с ними расстаться. Ещё бы, ведь на них приходили полюбоваться чуть ли не все наши друзья, то есть все колонисты. Очередь была, как в мавзолей. Теперь, когда они забрали оттуда парочку молоденьких попугайчиков, Алёнка каждое утро бежит на лоджию, где мамуля их поселила, чтобы покормить просом и семечками. Живность это великое дело, сынок, без неё человеку в космосе очень тоскливо.

Видимо воспользовавшись тем, что разговор зашел о космической тоске, Егор тут же спросил отца, наливая ему чая:

— Батя, почему ты хочешь жить на Марсе?

Сергей Александрович, сидел на кухне одетый в медицинский комбинезон с датчиками, который он не снимал с себя круглые сутки кроме того времени, что принимал душ или ванну, но без обязательного респиратора, их зеленоградский дом, как и многие другие в этом городе, был специально подготовлен для этого, грустно улыбнулся и ответил сыну:

— Так надо, Егорка. Понимаешь, сынок, если я останусь на Земле, то меня мигом превратят в третейского судью и ко мне будет обращаться каждый, кого вместо Марса отправляют на Луну. Хуже того, главы правительств будут постоянно умолять меня войти в их положение и срочно принять отряд колонистов, пока их старики не врезали дуба. На то, чтобы создать для них необходимые условия жизни и обеспечить им высококачественное медицинское обслуживание, они захотят отправить их всех на Марс и желательно даром. Мне уже завтра попытаются дать бой, Егорка, но у меня благодаря тебе и Егору есть железобетонные аргументы, так что я от них отобьюсь, но они же на этом не успокоятся. Но ты не расстраивайся, в середине января две тысячи десятого я уже буду в Москве, а потом очень многое может измениться и какими будут эти перемены, я даже не представляю.

Егор сосредоточенно кивнул головой и спросил:

— Ты про временную петлю, батя?

— Про неё, окаянную. — Насмешливым голосом отозвался Сергей Чистяков и добавил — Всё решится первого февраля две тысячи десятого года, Егор. Высший суд окончательно выставит нам оценку. В том числе и поэтому я хочу улететь на Марс, чтобы не подносить ватку с нашатырным спиртом к каждому сопливому носу и не поить всяких нервных дамочек валерьянкой.