Три ночи с повесой

А вот Джулиан был совершенно уверен. Не пройдет и года, как в этом мире появится еще один пухленький розовощекий младенец. И этот малыш будет плоть от плоти его, Джулиана, и плоть от плоти Лили, он свяжет их навсегда узами, которые невозможно будет разорвать. Глядя на изображенную на картине юную мать, Джулиан вдруг понял, почему Господь, желая явить миру свое величайшее чудо, придал ему облик беспомощного младенца. Потому что ничего более потрясающего… более божественного просто невозможно себе представить, подумал он.

Всевышний в своей доброте послал ему еще один шанс. Теперь у него наконец появилась возможность все изменить. Он вдруг поймал себя на том, что не чувствует себя ублюдком, никогда не знавшим имени родного отца. Он стал взрослым мужчиной, мужем… а вскоре ему самому предстоит стать отцом. Он обрел семью… и его семья будет пользоваться всеми преимуществами, которых не знал он сам. Его жене не придется жертвовать собой ради счастья их ребенка. Его сын будет брать уроки латыни и греческого… он никогда не узнает, что такое голод, нужда и безденежье.

— Мы ее берем, — властно бросил он через плечо, обращаясь к владельцу.

Заплатив за картину и оставив адрес, куда ее следовало доставить, они вышли из галереи. Лили предложила пройтись до купленного ими дома, чтобы еще раз взглянуть на него, а потом уже вернуться в Харклифф-Хаус.

— Хочу посмотреть, подойдут ли для маленькой гостиной обои в синих тонах, — объяснила она.

Джулиан тоже был не прочь еще раз взглянуть на их новый дом. Однако его куда больше занимала детская. Только ему совсем не хотелось, чтобы Лили лишний раз дышала пылью.

— Может, подождешь, пока с отделкой будет покончено? — спросил он. — В доме сейчас слишком грязно.

— Подумаешь! — фыркнула Лили, тотчас сообразив, откуда ветер дует. — Зря я тебе сказала. Теперь ты станешь пылинки с меня сдувать, — рассмеялась она, решив, что забавная получилась игра слов.

Бережно обняв жену за плечи, Джулиан вел ее сквозь плотный людской поток, стиснутый с одной стороны прилавками магазинов, а с другой — чередой выстроившихся вдоль тротуара экипажей. Тут было так тесно и многолюдно, что он лишился покоя. Ему становилось плохо при одной мысли, что кто-то может ненароком толкнуть Лили или ткнуть зонтиком.

Джулиан покачнулся. Чей-то локоть с размаху угодил ему под ребра, да еще с такой силой, что он едва не потерял равновесия. Взмахнув руками, он навалился на Лили, прижав ее к витрине магазина. Лили вскрикнула — то ли от испуга, то ли от боли.

Опомнившись, Джулиан крепко прижал к себе жену.

— Ты ушиблась? — с тревогой спросил он. — Прости. Какой-то идиот…

— Все в порядке, — пробормотала Лили, оправляя платье. — Просто немного испугалась.

Пока Лили приводила себя в порядок, Джулиан попытался припомнить, кто был рядом, когда его внезапно толкнули. Напрасный труд. Все произошло слишком быстро.

Джулиан машинально сжал кулаки.

И обнаружил, что сжимает смятый клочок бумаги, который кто-то, воспользовавшись суматохой, незаметно всунул ему в руку.

Джулиан, растерянно заморгав, поднес к глазам бумажку, на которой торопливым почерком было нацарапано несколько слов. И застыл, словно кто-то с размаху ударил его под дых.

«Держи язык за зубами, если тебе дорога твоя очаровательная женушка. Иначе, Белл, ты замолчишь навсегда».

Джулиан почувствовал, как земля уходит из-под ног. Лицо его вдруг похолодело, словно на морозе, и холод пополз по телу, подбираясь к сердцу. К горлу подступила тошнота, очертания букв стали бледными и размытыми.

«Иначе, Белл, ты замолчишь навсегда».

Кто-то знает, пронеслось у него в голове. Кто-то знает все…

Глава 21

Это было хуже, чем удар кулаком под дых. Хуже, чем выстрел прямо в сердце. Хуже, чем удар молнии. Ощущение было такое, словно многотонная лавина снега внезапно обрушилась на него и погребла под собой. Это был конец. Сердце остановилось, и наступила ледяная, мертвенная тишина.

Мир как будто перестал существовать.

Все чувства разом обострились, и мир обрушился на него мириадами красок, звуков и запахов — все то, что прежде, сливаясь воедино в один фоновый шум, как будто рассыпалось на мельчайшие кусочки и закружилось вихрем в его помутившемся сознании. Джулиану на миг показалось, что он сходит с ума. Он с необычайной ясностью ощущал все — стук каждой подковы о мощеную мостовую, шорох крысиных лапок в ворохе опавших листьев, крики уличных торговцев, предлагающих прохожим яблоки, букетики цветов, газеты, нюхательный табак и… Чернила, черные, как сажа! Перья, замечательные перья!

На противоположной стороне улицы, за несколько домов от того места, где они стояли, пронзительно скрипнула дверь. Какой-то старик натужно закашлялся.

Ощущение опасности стиснуло горло, а потом стекло вниз по спине. Волосы на затылке встали дыбом. Сердце Джулиана стучало в горле, словно примериваясь выпрыгнуть изо рта. Сжав кулаки, он с безумным видом озирался по сторонам. Кто? Кто знает? Кто это писал?

— Господи! — с досадой пробормотала Лили, ухватившись за его руку, чтобы не упасть. — Вот уж не ожидала… Джулиан, с тобой все в порядке?