Три ночи с повесой

— Ну и ладно, — махнула рукой Лили. — Сыграй что-нибудь для меня. Мне нравится смотреть, как ты играешь. — Грудь ее на мгновение скользнула по его руке, когда она нагнулась к роялю, и у Джулиана мгновенно пересохло во рту.

— Не сейчас, хорошо? У меня вдруг возникла другая идея… — Джулиан придвинулся к ней.

Лили, округлив глаза, прижалась спиной к роялю.

— Я ведь предупреждал тебя, что иногда мне в голову лезут на редкость непристойные мысли.

— О Господи…

Лили и ахнуть не успела, как Джулиан, обхватив ее за талию, усадил на крышку рояля. При этом он ловким движением поднял подол ее пальто и пышные юбки, так что сквозь тонкую ткань сорочки она чувствовала холодок, исходивший от закрытой крышки инструмента.

— Значит, тебе нравится смотреть, когда я играю? — промурлыкал Джулиан. Не дожидаясь ответа, он уселся за рояль. Лили, слегка оторопевшая от такой резкой смены темы, беззвучно кивнула. — Ну, тогда это тебе точно понравится!

Джулиан осторожно коснулся гладкой клавиши из чуть пожелтевшей слоновой кости, потом резко ударил по ней.

— О Боже! — задохнулась Лили. — О…

Довольно усмехнувшись, Джулиан правой рукой исполнил быстрое арпеджио. Пальцы его при этом с такой скоростью пробежались по клавишам, что Лили стало нечем дышать.

— Джулиан, — потрясенно пролепетала она, заливаясь краской. — Ты был прав. В этом действительно есть нечто… почти непристойное.

— Хочешь, чтобы я перестал? — Рука Джулиана замерла в воздухе.

— Боже мой… конечно, нет!

Джулиан с удовольствием еще пару раз пробежался пальцами по клавишам — ощущение было такое, как если бы он водил кончиком пальца по ее обнаженным бедрам. Лили закрыла глаза, губы слегка приоткрылись словно в ожидании поцелуя. Из груди вырвался чуть слышный стон.

Откинув голову, он положил на клавиши обе руки, после чего извлек из инструмента целую лавину звуков — глубоких, звучных, полных тайной, мучительной страсти — и закончилось все это мощным крещендо.

— О… — Лили обмякла. — О, Джулиан, что это? Наш вальс, да?

«Господи, как я ее люблю», — пронеслось у него в голове.

— Да, это наш вальс. А это… — он искоса взглянул на нее, — это наш контрданс. Узнаешь? — Дав Лили пару минут отдышаться, Джулиан снова склонился к инструменту и заиграл зажигательную мелодию.

Лили издала неясный звук, то ли писк, то ли удовлетворенный вздох.

— Имей жалость! — взмолилась она. Жаркий румянец, окрасив ее щеки, залил шею, спустился на грудь. — Я больше не могу! Джулиан, прекрати немедленно, слышишь?

Просьба была немедленно удовлетворена.

Грудь Лили вздымалась частыми неровными толчками. Выбившиеся пряди прилипли к мокрому лбу.

— Господи… — прошептала она, смущенно потрогав горевшие щеки. — Я вся мокрая. Не смотри на меня! Готова поспорить, у меня сейчас такой вид, словно меня хорошенько поваляли по полу. — Она бросила на мужа смеющийся взгляд. — Ты действительно испорченный!

— Держись, дорогая жена! — весело подмигнул Джулиан. — Это только прелюдия.

Протянув руки, он подтянул Лили поближе к себе и, подняв пышные сбившиеся юбки, широко раздвинул ей ноги. Теперь Лили оказалась прямо перед ним, ее коленки упирались ему в грудь. Позволив себе пару минут полюбоваться этим зрелищем, Джулиан встал.

Трясущимися от нетерпения руками он расстегнул застежку бриджей. Ощущение было такое, будто вся кровь, текущая в его жилах, скопилась в одной точке и достигла температуры кипения. Вид раскрасневшейся, растрепанной Лили с высоко поднятыми юбками привел его в такое возбуждение, что его мужская плоть затвердела наподобие мрамора. Кое-как выпутавшись из складок ткани, Джулиан позволил бриджам спуститься до колен.

Справившись с этим, он поднял глаза на Лили.

Она покорно раскинулась перед ним, словно предлагая себя — стройные, обтянутые шелковыми чулками ноги безвольно разведены в стороны, кое-где в пене кружев перламутрово просвечивает гладкая кожа. Словно спелый плод, готовый упасть ему в руки. Терпкий женственный запах защекотал ноздри, ударил в голову. Стащив с левой ноги туфельку, Джулиан позволил ей с легким стуком упасть на пол. Его пальцы гладили и ласкали ее ногу — сначала тонкую щиколотку и изящную голень, потом скользнули вверх по бедру, слегка пощекотали его и двинулись дальше.

— Джулиан, прекрати! — ахнула Лили. — Мы не можем… Только не здесь!

— Почему не здесь? Это же наш дом.

— Нет. Еще не наш.

— О, извини. Может, переберемся в один из тех домов, что уже успели посмотреть утром? — Джулиан невозмутимо расстегнул ее подвязку, стащил ее с ноги и принялся аккуратно стягивать тонкий чулок.

— Прекрати, невозможный ты человек! — прикрикнула на него Лили. — Ты ведь прекрасно знаешь, что мне понравился именно этот, но…

Джулиан слегка потянул за каблук второй туфельки, и она, соскользнув с ноги, с легким стуком упала на пол. Покончив с этим, Джулиан повернулся к жене, всем своим видом показывая, что готов внимательно ее слушать.

— Ну, раз тебе так понравился этот дом, значит, можешь считать, что он уже твой. А я хочу тебя — и ты будешь моей. Прямо здесь. И сейчас. Все, хватит разговоров, — отрезал он.