Три одиночества. Созидающий башню: книга II

Казалось бы вот оно счастье, избавься от трупа, расправь ангельские крылья и тикай из материального мира на всех парах, пока не догнали. Ан нет, мы почему-то даже не пытаемся рыпнуться и, распрощавшись с пришедшим в негодность скафандром, тут же влезаем в новый, чтобы вернуться в материальный мир. Это что, такой особый вид мазохизма? Или мы настолько тупые, что не понимаем, чем является для нас мир божественного вандала? Мы же не можем всерьёз верить в то, что он искорёжил творение Создателя исключительно с целью потрафить его жителям? Отнюдь, никто не станет спорить с тем, что последствия его вмешательства оказались для жителей нашего мира катастрофическими. Тогда в чём дело?

Если вы думаете, что мы все тут жертвы произвола и заслуживаем за свои страдания награды в виде райского блаженства, то подумайте ещё раз. На самом деле никто не применял к нам насилия, мы ввязались в эту аферу добровольно, а потому являемся соучастниками порчи божественного имущества и несём за это ответственность наравне с главным преступником. В наше оправдание могу лишь напомнить, что решение обзавестись бренной плотью нам навязали с помощью хитроумных манипуляций, но даже осознав факт мошенничества, мы отчего-то не спешим сбросить с себя ярмо кабальных условий контракта с божественным вандалом.

Поверьте, само по себе осознание ошибочности концепта тела не откроет нам путь к освобождению. Я даже смею предположить, что людей, понимающих, что они находятся в тюрьме, в нашем мире не так уж мало. Но это ничего не меняет, и причина сего печального факта тривиальна: мы очарованы материальным миром и не хотим его покидать. Возможно, поначалу ограничение свободы было воспринято эфирными существами в штыки, иначе зачем бы потребовалось подсаживать нас на концепт тела, но сейчас мы уже привыкли к своей тюремной камере, она сделалась для нас родной и уютной, так что перспектива освобождения нас не столько привлекает, как пугает неизвестностью.