Три орешка для вдовушки

– Картина представляется такой, – Ефрем откашлялся, посмотрел по сторонам и продолжил. – Некто, думается, их было не менее двух человек, сначала каким—то образом сделали актеру укол барбамила, причем, в дозе, превышающей простое снотворное. А, когда через несколько минут Ярослав потерял физическую возможность сопротивляться, влили ему в рот бутылку водки, чтобы, как я уже говорил, представить смерть, как отравление алкоголем. Об этом свидетельствует синяк на подбородке, – рот держали открытым насильно. Однако Солнцев в рассчитанное преступниками время не умер, его сильный организм сопротивлялся отравам. Янина сказала, сердце у парня было в полном порядке. Но преступники, видимо, торопились, дожидаться «естественной» смерти не стали, и завершили свое грязное дело подушкой, а потом подложили ее под голову покойному и повернули его лицом к стене, мол, спит пьянчуга. Вот такие дела.

– Да—а, – только и смогла произнести я.

– Ну, так что теперь? – ожила Полина. – Возбуждать дело будут?

Ефрем опять осмотрелся вокруг, поерзал на сидении и приблизил лицо к экрану.

– Будут, – тихо сказал он. – Но не сегодня и не завтра. Сначала надо разобраться с дверным замком, как он оказался запертым изнутри. Если б только барбамил и водка, еще туда—сюда как—то можно объяснить, что Ярослав на последнем издыхании запер дверь. Но задушенный человек, сами понимаете, этого не мог сделать. Короче, Янина всех подставила. Начальство в ярости.

– Ни хрена себе, подставила! – вскипела Полева. – Человека убили, а им лишь бы «висяка» не было!

– Не ори, – все так же тихо попросил Ефрем. – Ты всей нашей кухни не знаешь. Тут сейчас и инфаркты, и инсульты начнутся, как всех достанут. Хоть Ярослав и не звезда первой величины, а все равно известный человек, и журналюги не успокоятся. Да и кто—нибудь из наших информацию сольет и… – Ефрем поперхнулся и уставился на нас.

– Уже слил, – подмигнула крестнику Полина.

– Поля! – отпрянул от веб—камеры Ефрем. – Я тебя… Ты же своя! Ты же не будешь…

– Расслабься, – серьезно и спокойно велела Полина. – Ты, Павел, Ярослав и Сонька мне дороже всех СМИ вместе взятых. Я за деньги дружбу и родство не продаю. Всё! Расслабился! И если заведешь еще хоть раз разговор на эту тему, останемся врагами до конца жизни! Понял?

– Понял, – вяло улыбнулся капитан. Видно было, что, несмотря на Полькину пламенную речь, он еще не отошел от испуга.

– А по поводу связи с Сонькины делом что—нибудь обсуждали? – перевела тему разговора Полева.

– А что обсуждать? – пожал плечами Ефрем. – Все говорит о «глухаре». Даже твои Чехов с Книппер ни при чем оказались. Ни следочка нет!

– С Авиловой, – вяло поправила Полина. – Но нам все равно в совпадение нападений не верится.

– Да никому не верится. Поэтому меня пока и приглашают на совещания. Объединять дела или нет, еще не решили. И вообще, совершенно не понятно, с какого боку подойти к нападению на Софью.

– Будем думать, – пообещала Поля.

– Думайте! – Ефремов помахал нам ручкой и вышел из «скайпа».

Мы расселись по своим местам и Полина, как вечный заводила в нашей компании начала «местечковое» совещание:

– Итак, что мы имеем? Ярослава убили. В его квартире что—то искали и, явно, не нашли, т.к. ночные визитеры опять рылись в вещах.

– Кстати, – вспомнила я, – мы же из квартиры какие—то бумажки приволокли. Надо их изучить.

– О, блин, детективы! – постучала кулаком по своей голове Полина. – Про улики забыли!

– Еще неизвестно, улики ли. Поль, принеси бумажки, я их в верхний ящик своего стола сунула, – попросила я подружку.

Она бегом сгоняла туда—сюда, и разложила на столе три бумажки. Мы рассмотрели их и офигели.

Первая бумажка оказалась выпиской за июнь месяц этого года из банка «БДЛ», где Солнцев, он сам об этом как—то говорил моему Степану, имел счет. В выписке были указаны всего две операции за месяц: 22 июня вклад наличными один миллион рублей и 24 июня, т.е. за день до смерти, с некоего счета поступило двенадцать миллионно рублей.

– Может, за последние съемки получил? – тихо предположила Лиза.

– Н—нет, – я все—таки не была до конца уверена, – вроде он говорил, что в конце мая все получил, на эти деньги он собирался делать ремонт, а на накопления купить дом в деревне.

– Накопления? – криво усмехнулась Полина. – Тут итоговая сумма денег на счете: тридцать два миллиона рублей, – сдавленным голосом произнесла Полина.

– Девочки, на такую сумму не то что ремонт в «трешке» Ярослава сделать можно, но еще одну «трешку» с ремонтом купить и на приличный коттедж останется! – воскликнула Лиза.

– Но ведь он буквально высчитывал тут при нас, что и где купить, чтобы и на ремонт хватило, и на приличный дом! – я ничегошеньки не понимала. – Он, что, дурил нас? Заче—ем?

– Погоди, не пыли, – Полина взяла меня за руку, – он у вас был неделю назад, т.е. где—то числа семнадцатого—восемнадцатого?

– Да, – я не поняла, куда клонит подруга.

– А на эту дату, если вычесть последние поступления, на его счете было девять миллионов! Понятно?

– Ну—у…