Три осенних дня

– Я уже позвонил, – заявил довольным голосом Юлай. – А наши журналисты обедают. Я им много выпивки не даю, но коллекционный коньяк поставил. Пусть пока бутылочкой побалуются. А вечером мы им такой ужин устроим – на всю жизнь запомнят.

– Это само собой, – согласился Святослав Олегович, – и дай каждому по пятьсот долларов. Нет, лучше по тысяче. Скажи, на мелкие расходы. Они неплохие ребята, сразу согласились лететь.

– Конечно, согласились, – рассмеялся Юлай, – они меня давно знают, и я их давно знаю. Почему не поехать? Бесплатные билеты первым классом, проживание в лучших номерах, сытые обеды и на прощание – небольшой «барашек» в карман. Только по тысяче я им не дам, слишком жирно. По пятьсот на брата очень даже неплохо.

– Как знаешь, – согласился Петровский, – только держи их на поводке, чтобы обязательно сняли приезд президента в больницу. Если он, конечно, приедет.

– Ты думаешь, у нас каждый день народные артисты в больницу попадают? – возмутился Юлай. – А это ведь больница нефтяников, президенту будет приятно сюда приехать. И заодно сфотографироваться с известным Гребешковым, который проходит депутатом в Государственную думу от нашей республики.

– Убедил, – коротко отозвался Святослав Олегович, прощаясь со своим заместителем.

Теперь оставалось только ждать. С Востока каждый час шли новые вести. Коммунисты начали теснить правящую партию, вырываясь на первое место. Петровский вспомнил об ужине, когда часы показывали около семи. Он позвонил Инне.

– Закажи мне ужин в кабинет.

– Что вы хотите, Святослав Олегович?

– Какой-нибудь суп горячий и еду. Все равно какую.

– Китайскую или европейскую?

– Лучше нашу. Но не нужно всякой живности, меня от нее мутит.

– Хорошо, – ответила Инна.

– И еще, – вспомнил Петровский, – где наша новенькая? Как ее звали?

– Илона. Но вы велели, чтобы мы называли ее Надей.

– Это ее настоящее имя. Первое имя ей придумала Виктория. Представляю, что она хотела с ней сделать. Наверно, отправила бы на панель.

Инна оскорбленно промолчала.

– Я просил, чтобы ее переодели и отправили в салон красоты, – напомнил Святослав Олегович.

– Алла Андреевна все сделала, – сообщила секретарь. – Когда к вам вызвать Надежду?

– Прямо сейчас. Хочу посмотреть на результат.

Он углубился в бумаги. Принимая на работу молодых сотрудниц, Петровский намеренно проводил такие жестокие эксперименты. Нет, он никогда не встречался ни с одной из них. Но сама работа его агентства велась на грани морали и этики, и он должен был быть абсолютно уверен в своих сотрудниках. Женщины, прошедшие через устраиваемое Святославом Олеговичем испытание, проникались к нему большим доверием и старались выполнить любые его поручения. Кроме того, ему нужны были их лояльность и возможность переступить через некий внутренний стыд. Сотрудницы его агентства должны встречаться с политиками, беседовать с журналистами, узнавать мнение аналитиков. Кокетничать им разрешалось, легкий флирт даже приветствовался, но любая интимная связь исключалась. Нарушительница сразу же вылетала с работы. «У нас солидная организация, – любил повторять Петровский, – мы не плодим шлюх для развратных политиков».

Он читал поступившие бумаги, когда позвонила Инна.

– Ужин сейчас принесут. В приемной ждет Надя. Разрешить ей войти?

– Да, конечно. – Он продолжил работать, не поднимая головы.

Дверь кабинета скрипнула. Святослав Олегович поднял глаза, глянул на вошедшую и поискал, где лежат его очки. С сорока пяти он стал иногда плохо видеть на расстоянии.

– Входи, – велел Петровский.

Молодая женщина робко прошла в кабинет. Он наконец нашел очки, надел их и удивленно заморгал. Затем понял, что зрение его не обманывает. Перед ним стояла абсолютно другая женщина. За минувших два дня она как будто выросла и сейчас выглядела лет на двадцать пять-тридцать. Исчез дешевый парик, открылось лицо. Ее нельзя было назвать красавицей, но такое лицо сразу запоминалось и, что важнее, бросалось в глаза. Римский нос с небольшой горбинкой, тонкие губы, красивые карие бархатные глаза. И одежда… Одежда сделала ту девушку совсем другим человеком. На ней была длинная макси-юбка, темная блузка и черная жилетка.

Петровский поднялся и осмотрел молодую женщину с ног до головы. Очевидно, она заметила в его взгляде восхищение, потому что чуть покраснела.

«Неужели это та самая девочка, которая была у меня два дня назад?» – удивился Святослав Олегович и вслух произнес:

– Да, Алла Андреевна хорошо поработала. Садись, я хочу с тобой поговорить.

– Спасибо. – Она села на краешек стула. Откуда в этой провинциальной девочке столько грации?

– Ты стала совсем другой, – улыбнулся он, – я не ожидал, что может произойти такая трансформация. Над тобой здорово поработали.

– Нет, – возразила Надя. – Это вы меня такой сделали.

– Я? – изумился Петровский. – Мы с тобой едва знакомы.

– Когда заставили раздеться, – призналась она. – Я никогда не думала, что способна на такое. Раздеться в присутствии чужого человека, который смотрел на меня как на товар.