Три папы, красавица и чудовище

«А что, если кто-то ловко манипулирует дамами, заставляя их верить в черную магию? А на самом деле убийства не имеют отношения к мистике. Но как тогда они происходят? Допустим, я наверняка знаю только про две смерти. Их могло быть больше. Опять же Камешков в больнице. Не добили? Или это совпадение? Трудно представить Марфу в роли убийцы. Скорее поверю, что она посредник, работающий за процент. Кто тогда? Василий? А что, прижился под боком у чародейки и решил использовать бедную женщину в своих корыстных целях».

Глава 10

Мысли путались и разбегались в стороны, как растревоженные муравьи, а окна квартиры манили уставшую путницу. Мамуля расцеловала меня в обе щеки и прижала к родной груди. Правда, это было до того, как она увидела у меня в руках банку с опарышами.

Кричала она долго и пронзительно, почему-то на ноте «си». Я порадовалась, что не притащила с собой косу, и быстро пристроила червей на балконе. Попутно отметила, что квартира моя претерпела изменения и теперь больше походила на будуар наложницы султана. Неизменными были коты на диване, и я даже порадовалась, потому как успела к ним привязаться.

Мы устроились под балдахином и проболтали часа три. Конечно же, о своих делах я говорила уклончиво и волновать мамулю не стала. А вот лекцию о своем поведении выслушала с покаянием.

Малость оклемавшись, родительница предложила мне обмыть встречу и ремонт. Эта идея показалась привлекательной, хотя, повторюсь, пила я редко и то все больше вино. Порывшись в шкафу, ничего спиртного я не нашла. Как видно, последнее время, страдая от моего невнимания, мамуля истребила все запасы вина, подаренного благодарными клиентами. В тоске я развела руками, предложив чай, но мамуля не сдавалась.

— Магазин у тебя под домом. Сбегай, будь другом. Я ноги натерла, ступить не могу. Я пока что-нибудь закусить соображу.

Кивнув и быстренько переодевшись, я схватила кошелек и припустилась вниз по лестнице. Растревоженное Артемом сердце снова напомнило о себе, и я устремилась за вожделенной выпивкой: не забудусь, так хоть засну быстрее.

Продавщица в магазине равнодушно выдала мне бутылку вина, и я мелкой трусцой устремилась назад к дому. К этому времени уже стемнело. У подъезда я вспомнила, что ключи оставила дома, и позвонила в домофон. Мамуля открыла почти сразу, и я нырнула в подъезд, не забыв осмотреться перед этим по сторонам.

Моя бдительность всегда была на высоте (школа папы № 1): внимательно проверить, не стоит ли кто сзади, выжидая, когда я зайду в подъезд, чтобы шваркнуть меня по башке. Мысленно похвалив себя за осторожность, я бодро зашагала по лестнице, игнорируя лифт. И тут же почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Неуловимое движение ветерка, шорох, чье-то дыхание…

Я попыталась сделать рывок вперед, но сзади меня подхватили чьи-то сильные руки, которым не составило труда зажать мне рот и удерживать при этом одновременно. На втором этаже тускло горела лампочка, и в ее свете я пыталась разглядеть происходящее, оцепенев от ужаса и по инерции болтая в воздухе ногами в кроссовках.

— Сейчас я отпущу тебя, но не вздумай рыпаться или кричать, — сурово скомандовал чей-то хриплый голос, и я перестала молотить воздух.

Меня поставили на ступеньки, я развернулась и смогла лицезреть двух амбалов неприглядной наружности. Неприглядной она была еще и ввиду темноты на площадке, из-за чего я, сколько не силилась, толком разглядеть своих обидчиков не смогла. В воздухе запахло групповым изнасилованием, и я сразу стала сыпать аргументами, при этом почему-то шепотом:

— Послушайте, ну зачем я вам. У нас вон на третьем этаже живет Ира. Она по доброй воле согласится. Да про нее даже в лифте написано «Ира — шалава». То есть так писать, конечно, некрасиво. Я и своему секретарю Славику всегда говорю: не суди да не судим будешь. Но все же правда, какая ни есть, лучше лжи…

Амбалы озадачено крякнули, а я воодушевилась еще больше:

— А еще я в домофон звонила, у меня дома мамуля. У нас папа подполковник. Я сейчас не приду, и она его вызовет. Вот.

Тут я подумала, что про мамулю я сказала совсем некстати. Теперь они решат, что слабая женщина сопротивления не окажет, затащат меня в квартиру и… А если начать орать?

Пока я лихорадочно соображала, что делать, пританцовывая на ступеньках, амбалы наконец обрели дар речи. Тот, что был повыше, ожил первым:

— Ты совсем дура? На фиг нам твои прелести. Мы по делу.

— Какому делу? Я сейчас заору, — пискнула я.

— Только попробуй! Ты хозяином интересовалась? Лось Виктор Сергеевич. Ну, врубилась? Рассказывай давай, откуда у тебя интерес к делам давних лет?

— Не понимаю…

— Заткнись и слушай: про аварию забудь, — раздраженно продолжил детина, а я подумала, что он болван. То рассказывай, то заткнись, сам себе противоречит. Меж тем он засопел еще более сердито. — Усекла? И не вздумай больше хозяина шантажировать.

— Послушайте, какой шантаж? Какая авария?

— Велено найти тебя, припугнуть и через тебя папе передать большой привет. Ну и все такое.