Три пары

Она не видела пользы в том, чтобы сообщать Шэю, что собиралась его бросить. Сейчас она была здесь, и все, что она чувствовала к нему, – это нежность. Ее было достаточно, чтобы начать заново. Конор вернулся к Беатрис, и весь эпизод напоминал дурной сон. Вскоре жизнь предъявила требования, которых Ева не могла избежать. Ее отец умер: мать нуждалась в ней. Она все больше и больше времени проводила, утешая мать в ее горе, а потом, когда девочки учились в средней школе, оставалась на выходные в Литриме, гуляя в одиночестве. Когда перед ней простирались поля, а облака разбегались над серебристыми озерами, ей не хотелось ничего иного.

Это Шэй отпустил ее. Он всегда будет любить ее, но он хотел от партнерши большего, и она не могла с этим поспорить. В какой-то момент ни одному из них не удалось отметить, когда именно их брак исчерпал сам себя. Они стали друзьями, которые оказались женаты. Они спорили о том, что лучше для девочек. Если она останется в Литриме, а он в Дублине, они не смогут поделить неделю между собой. В Литриме у Шэя было бы недостаточно работы, и он отказывался быть воскресным папой. В ярости он однажды предложил разделить близнецов: какого ребенка она хочет себе? Эллу или Кейт? Это единственный способ поступить по справедливости.

В конце концов они спросили близнецов, чего они сами хотят. Они выбрали Дублин с Шэем, своей школой и друзьями и проводили выходные и школьные каникулы с Евой. Она разговаривала с девочками и Шэем почти каждый вечер. Они оставались семьей, живя под разными крышами. Ева ходила по полям, пока ее горе не стало чем-то, что она могла вынести.

Нет, сказала Ева своим девочкам, она больше не видела этого джентльмена, и нет, она не собирается придумывать предлог, чтобы к нему зайти. Она одна, но не одинока, и они должны уважать это. Они успели выпить по три напитка и съесть четыре тоста с сыром, прежде чем Ева собралась уходить, чтобы успеть на последний автобус. Когда она встала, то была благодарна за сумки в каждой руке: они оправдывали ее пьяненькое покачивание. Они снова увидятся на Рождество. Мужчины ушли: она не знала когда.

Она шла по Графтон-стрит, как деревенская жительница. Прямо и быстро, приветствуя холодный отрезвляющий воздух. Приближаясь к Тринити, она услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Это был Конор. Он подбежал к ней, запыхавшись и улыбаясь.

– Я так и знал. Я пошел с ребятами перекусить и все думал, не ты ли была в «Макдэйде». Я тогда не понял, что это ты, иначе бы поздоровался. Ты подстриглась.

– Думаю, вы ошибаетесь. Я не знаю, кто вы. – Ева не была уверена, откуда это взялось и почему она так сказала, но позволила словам повиснуть в воздухе.

Лицо Конора исказилось от множества крошечных выражений: растерянности и смятения, смущения и раздражения. Ей казалось, что она наблюдает, как вращаются шестеренки и щелкают переключатели. Он поднял брови. Она не смогла не рассмеяться. Тогда засмеялся и он.

– Подловила, – сказал Конор.

– Как дела?

– Отлично. А ты узнала меня? В «Макдэйде»?

– Я тебя не видела.

– Конечно, да. Сколько времени прошло? Двенадцать лет? – спросил Конор.

– Четырнадцать.

Почему они оба чувствовали необходимость лгать? Конор, похоже, подумал о том же.

– Боже, я идиот. Ты не хотела здороваться, и это нормально, все понятно, а я тебе навязался, я идиот. Не обращай на меня внимания. Я оставлю тебя в покое. – Он отвернулся.

Она схватила его за руку:

– Нет. Не надо.

Он улыбнулся и ждал, пока она заговорит.

– Как ты? Я правда хотела бы знать, – сказала Ева.

– Это может занять некоторое время.

– Я слышала про Беа. Мне очень жаль.

– Ага. Да.

Некоторое время они стояли молча, пока Конор, казалось, обдумывал, что сказать, и старался не заплакать. Он издал звук, похожий на смех.

– Ну вот, опять. Я клянусь, все в порядке. Со мной все в порядке. – Он нашел в кармане старую салфетку и вытер слезы с глаз.

– Я хотела связаться с тобой, когда узнала. Это такой шок. Но засомневалась, подумала, что это может быть неуместно, а потом обнаружила, что у меня все равно нет твоего номера. Я удалила его.

Конор поднял брови:

– Справедливо. Хочешь выпить и поговорить о том, что ты тогда собиралась мне сказать?

– Просто что мне не хватало ее в жизни, – сказала Ева. – И что я любила ее.

– И я, – он снова улыбнулся.

Она почувствовала, что отражает выражение его лица: любовь, сожаление, боль. Еще оставалось время поймать такси до автовокзала, сесть на автобус до Кавана и вызвать такси до дома. Если она останется, то может позвонить девочкам, переночевать на диване, утром сесть на автобус и вернуться к обеду. Она могла бы позвонить соседке и попросить покормить собаку и цыплят. Это не невозможно, но, кажется, потребует слишком много забот ради выпивки и обмена информацией, которую она не возражала бы получить из вторых рук. В конце вечера, несомненно, будут дружеские объятия и обещание обмениваться сообщениями или электронными письмами, и каждый будет ждать, когда другой вступит в контакт, а когда этого не произойдет, они забудут.