Три песо

Здесь на веранде, в мягких креслах можно встречать рассвет, и видеть красочную церемонию поднятия флагов на кораблях «армады», встречая вступавший в свои права новый день. Собеседником Якова Григорьевича сейчас была персона куда более значительного статуса, пусть на нем сейчас не имелось флотского мундира с погонами капитана 2-го ранга — 38-ми летний светлейший князь Ливен, имевший при императорском дворе обширные связи, да и сам титул о многом говорил. Да и учился он в Берлинском кадетском корпусе, по окончании которого служил в лейб-гвардии Семеновском полку. Но затем потомка остзейских рыцарей потянуло на море — сказались плавания в далекую Вест-Индию его предком, что служили курляндским герцогам и по слухам пробавлялись заурядным пиратством.

С началом испано-американской войны Александра Александровича направили в САСШ военным агентом, где он и был до недавнего времени. Пока военный флот под «звездно-полосатым» флагом фактически не прекратил свое существование, начисто истребленный или плененный испанцами, что оказались на ратном поприще весьма деятельным и опасным противником. Словно вернулись давно забытые времена знаменитых «терций» известной на всю Европу испанской инфантерии, наводящих ужас на всех врагов, и многопушечных галеонов «армады», которым лишь британские корсары со знаменитого Дрейка осмеливались бросить вызов.

Князь попал в Норфолк совершенно случайно — отбыл из Филадельфии к берегам «туманного Альбиона» на пароходе САСШ, с очень ценными грузами, но в море тот был захвачен крейсером конфедератов «Алабама», потомком знаменитого «пирата», и сопровожден до Норфолка.

Понятное дело, что к князю отнеслись с должным уважением. Конфедерация была заинтересовано в благожелательном настроении к ним всех европейских держав. Ливен удостоился беседы с самим президентом КША, и теперь терпеливо дожидался британского пакетбота, что бы на нем отправится через Атлантику до Лондона, а оттуда последовать в Петербург. И теперь за чашечкой парящего кофе, которое принес негр-слуга в белой ливрее, они дожидались Похвиснева, который должен был скоро пожаловать — до подъема флага все испанские офицеры должны были оставаться на своих кораблях, традиции на флотах свято чтились.

Да и повод был весомый, чтобы выпить пару бокальчиков вина — волей судьбы их коллега был произведен в капитаны де корвета «армады», чин значимый, но для службы в Российском Императорском Флоте совершенно бесполезный. Могут лишь положить денежное содержание в окладе капитан-лейтенанта, пусть данный чин давно упразднен, но для начисления жалования лейтенантов учитывается. Так что данное производство не более чем почетное, вроде подарка, «игрушки», красивой и не нужной. Даже два полученных за боевые заслуги креста более полезны — с «высочайшего дозволения» их можно было носить на мундирах.

— Ба, да наш Давид Борисович смертельно пьян, если не сказать больше — смотрите, как прямо идет, в пошлой трезвости находясь, так ровно шагать ни один лейтенант, про мичманов и не говорю, не сможет.

Яков Григорьевич служил в гусарах еще с юнкеров, и прекрасно знал, что такое дисциплинированность в любом состоянии, и особенно среди кавалерийских офицеров, у которых попойки были непременным ритуалом. Но знал еще другое — если офицер даже в таком состоянии идет к начальству, а таковым они были для него оба, то им движет исключительно долг, и дела службы, которым нет отлагательств…

Полковник Я. Г. Жилинский, военный агент на Кубе в дни испано-американской войны. К этому времени он уже сделал несколько обзоров по иностранным армиям, причем не для широкой печати…

Глава 28

— Все же разница между броненосцем и монитором слишком большая, чтобы тот мог вступить в бой на равных, без последствий для себя. Хотя мы обменялись тремя попаданиями главного калибра, но нашему противнику пришлось гораздо горше. Развязка скоро близка, господа!

Принц Генрих усмехнулся — почти три часа долгого и ожесточенного боя, наконец, дали ожидаемый результат, вполне закономерный. Ведь при равном количестве попаданий корабль водоизмещением в четыре тысячи тонн терять боеспособность будет гораздо быстрее, чем вдвое более крупный противник. Так оно и вышло — оба американских монитора горели, ведь низкий борт не спасал от попаданий в высокие надстройки и трубы. Последние вообще были уже сбиты, ведь 140 мм и 150 мм пушки отправили по врагу целый град снарядов, и постоянно возникающие пожары, раз за разом окутывали маленькие корабли, пусть и похожие издали на нормальные броненосцы. На каждом из них уже были выбиты по одной башне главного калибра, а другие орудия, и так редко стреляющие, стали допускать промахи. Причем «Монтеррей», получивший несколько 320 мм снарядов с «Пелайо», выглядел жалко — испанцы его крепко избили, и, судя по дифференту на нос, монитор получил подводную пробоину.