Три плюс одна

Анфиса была другой. Чувственная, грозная, зеленоглазо-рыжеволосая, что в напичканных штампами сознаниях вызывало ассоциации с ведьмами. Высокая и широкобедрая, с невероятным пожирающим взглядом, иногда плотоядным до дрожи в коленях… В общем, все карты на руках, чтобы пользоваться успехом. Но Анфиса отталкивала претендентов отрицательной энергетикой. Проще говоря, ее боялись. Никакой мистики, только предельно рациональный инстинкт самосохранения. Навязчивость плюс доминирование – не самое желанное женское сочетание в глазах мужского пола. Особенно при полном отсутствии комплексов у носительницы этих качеств.

Юрец, как и Толик, предпочитал раскручивать на «чай, кофе, потанцуем» наивных первокурсниц. Анфиса как раз была первокурсницей, но из той же среды мажоров. Она привыкла получать все, что захочет, а хотела, как правило, лучшее или самое дорогое. Сначала, согласно этому принципу, она получила Толика, их видели вместе несколько дней. Разочарование, видимо, пришло быстро: лидера мажоров не привлекали те, кто рядом, он напоминал волка с вечно голодным блеском в глазах, который рыщет в поисках добычи, даже если сыт. Анфисе же требовался кто-то управляемый, но яркий и чтобы соответствовал статусу. В кругу мажоров такого долго не находилось. Индивидуалы – мало того, что нищие по ее понятиям, так еще поголовно проблемные. А к балбесам душа не лежала – партнер обязан блистать хоть чем-то, «чтоб перед родственниками и друзьями не стыдно было». Периодически Анфиса поглядывала на умников: пусть неказистые и бедные, зато непритязательные, а ум в качестве выдающейся черты, которую можно подать как изюминку, признавали даже недруги. И по складу характера устраивали, так как привыкли подчиняться обстоятельствам – если логика подскажет, что те сильнее. Представив себя таким обстоятельством, Анфиса пару раз строила глазки Нику – самому высокому в троице. Ход мыслей у нее был тот же, что у Риты: Мирон не устраивал ростом и полнотой, Аскер – еще большей миниатюрностью, рядом с примеривавшейся к нему девушкой он выглядел ребенком.

Ник заигрывания игнорировал, у него была Луиза. Не у него, опять же, но это не имело значения. Она была, и этого достаточно.

Девушки вновь переоделись – опять за исключением Оленьки. От вечерней промозглости ее защищали близость углей и жар периодически обнимавшего парня. Рита и Фаня до горла застегнули молнии спортивных курток, а влажные трупики их купальников украсили вершины палаток. Оставленные сушиться «осьминоги»-дистрофики спускали нити щупалец до застегнутых наглухо окошек, один краснел от мыслей, какие объемы довелось обнимать, второй зеленел от зависти. Оба истекали слюной по недавним ощущениям, тоненькие ручейки бежали к подножию клеенчатых конструкций. Ника этот вид смущал. У него не было сестер и, тем более, не было девушки, которая могла бы вот так вольно выставлять на виду нижнее белье. Купальники, несомненно, относились к разряду интимных принадлежностей, а то, что некоторые считают их верхней одеждой – извращение. Такое нормально в Африке, где климат заставляет ходить почти в чем мать родила. Когда снег лежит по полгода, а в формально «теплое» время года люди часто не снимают свитеров и курток, обнаженное тело выглядит ненормально. «Обнаженное» сказано именно про купальник, он не одежда, а фикция. Адамов фиговый листок. Но в отличие от первопредка, у нас в стране в отношении погоды далеко не райский сад.

Ник поймал себя на мысли, что иногда думает как ханжа. И посторонние, насколько он в курсе, считали его таким. Но не менять же себя в угоду толпе, толпа не всегда права, а флаг, как известно, развевается, только если идти против ветра. И если докапываться до сути, толпа неправа всегда, это главное правило бизнеса, на котором построены все сделанные с нуля состояния. А слово «ханжа» – всего лишь ярлык, которым лицемеры давят тех, кто лучше их. Быть ханжой – значит, требовать от других соблюдать условия, которые ханжа не соблюдал сам. Ник, с отрицательным отношением к обнажению, за комфортные для внутреннего спокойствия рамки не выходил и – второй гвоздь в крышку гроба чужого мнения – от других этого не требовал. Отсюда вывод, что он не ханжа. К сожалению, теоретические доказательства разбивались о реальность, и его продолжали считать ханжой. Ну и ладно. Главное – кто ты внутри, а не кем тебя обзывают злопыхатели.

Вторую партию мяса быстро постигла участь первой, мнения о дальнейшем времяпровождении разделились. Юрца и приглашенных умников клонило в сон, и они не понимали – зачем насиловать себя, если впереди еще два дня приключений? Бизончик настаивал на продолжении банкета:

– Спать нужно дома, мы приехали отдыхать!

Оленька вынужденно поддерживала своего парня, хотя и водила по присутствующим осоловелым взором. Остальные девушки помалкивали, и все глядели на Толика. Тот посмотрел на Луизу.