Три плюс одна

– Еще студентов-мажоров нам не хватало. Они как-то замешаны в происходящем?

– Работаем, товарищ генерал. Скоро узнаем.

Глава 18. Мечты, страхи и дикари

Залив с пещерой, откуда ушли ночью, должен быть где-то рядом. Вдоль воды пройти не получалось, часть берега заросла высоким тростником, еще часть состояла из грязи и напоминала болото. Пришлось делать круг через лес. По пути они видели громилу, который брал напрокат машину. Ник сторонился и недолюбливал людей, подобных этому экземпляру, у которых лобная часть мозга срослась с затылочной, а голова росла прямо из шеи, в которой, в свою очередь, мышц было больше, чем во всем теле Ника. Но физическое превосходство за ними он признавал безоговорочно. Вроде бы каждому свое, каждый на своем месте, люди всякие нужны, люди всякие важны. И несомненно, что громила в не меньшей степени презирал вымахавшего в высоту, но щуплого тщедушного Ника. Им бы не пересекаться, и каждый был бы счастлив в собственной зоне комфорта. К сожалению, окружающий мир плевал на выстроенные людьми зоны и постоянно сталкивал несовместимые противоположности. А в столкновениях Ник проигрывал еще до схватки, до которой доводить просто не хотелось. Превосходство силы над слабостью было очевидно с первого взгляда, а для доказательства независимому жюри, что противник круглый дурак, умному нужно хотя бы дать возможность заговорить. Но и тогда правда выявлялась не сразу, дурака большинство начинало считать забавным или оригинальным, а умного – много возомнившем о себе занудой. Часто приходила мысль: а вдруг они правы? Отношение к Нику Мирона и Аскера, признававших за ним качество и остроту ума, успокаивало, и Луиза столько времени чувствовала себя с ним как рыба в воде.

Но одной воды рыбе оказалось недостаточно. Захотелось червячка на крючке, и для отношений Луиза выбрала не Ника, не Аскера и даже не Мирона, еще более продвинутого в области интеллекта, а Толика. Это пошатнуло понимание основ мироздания, прежняя картинка мира дала трещину. Давно известно: хочешь изменить мир – начни с себя. Ник хотел изменить мир. Он очень хотел менять его вместе с Луизой, но чтобы Луиза увидела в Нике попутчика по жизни, требовалось меняться самому. Вывод неутешителен: недалекие окружающие, над чьим мнением о премудром себе он прежде насмехался, оказались правы. Да, он много возомнивший о себе зануда, в котором нет ни капли мужественности. Мужественность – это совсем не дурная отвага в глазах и, тем более, не крутой вид, как у наблюдавшегося поблизости громилы. Мужественность – умение брать судьбу за горло и сворачивать это горло, если того требуют обстоятельства. Вот что делает мужчину мужчиной. В троице умников эту мудрость понял, как видно, только Аскер, но не смог донести до друзей. Теперь понял и Ник. Можно быть сильным, даже будучи физически слабым. От мужчин ждут мужских поступков. Все просто: нужно поступать как мужчина, и женщины увидят в тебе мужчину. Мужчина – не спасатель, как представлялось в наивных мечтах про «вынести из пожара или достать из воды». Когда женщина тонет, ей все равно, кто вытащит ее из пучины. А настоящий мужчина должен не дать женщине начать тонуть. Должен быть рядом. Научить плавать. Одним своим видом внушать уверенность, что, находясь с ним, она никогда не утонет. Вот это и есть настоящий мужчина, а не качок или по самый скальп набитый знаниями яйцеголовый очкарик. Эти две разновидности – края длинной шкалы, внутри которой рождается настоящий мужчина.

Теперь нужно переварить снизошедшее откровение и сделать его частью жизни. Руководствоваться им в поступках. Все просто.

Просто? Ну-ну.

Громила помахал им рукой. Четырех его друзей поблизости вроде бы не было, но вся компания бандитской наружности, скорее всего, расположилась именно здесь: на костре жарилась рыба, одуряющий запах еды скрутил желудки, и потребовались неимоверные усилия, чтобы погасить мысли напроситься на обед. Связываться с такими людьми не хотелось, и тем более не было желания стать им чем-то обязанными. Ник, Луиза, Мирон и Аскер ответно кивнули и как можно быстрее скрылись в лесу.

Соразмерно приближению пещеры падало настроение. Мирон напомнил:

– Толик сказал: «Кто дотронется до одежды, привяжем к дереву на всю ночь…»

– Все, что было раньше, нужно забыть, – отрезала Луиза. – Мы расскажем, что случилось, и они поймут, что теперь мы все в одной лодке.

– Считаешь, они будут достаточно адекватны, чтобы понять? Помнишь, сколько и чего они приняли в начале ночи? А ночь была длинная.

– Боишься? – прямо в глаза, без обиняков, спросила его Луиза.

Мирон потупился

– Опасаюсь. Нужно предусмотреть все.