Три плюс одна

Его тоже раздели и связали. Веревки на ногах временно ослабили, оставив ход примерно в полметра – следовало доставить пленников к месту назначения, а тащить их на себе никто, естественно, не собирался. С видом триумфаторов племя двинулось к пещере – с семенящей добычей в середине, понукая и радостно гикая. Одежду тоже прихватили, это весьма порадовало – после освобождения Ник не хотел бы остаться голым, когда другие оденутся. А они оденутся. Теперь, когда все снова вместе, достаточно поговорить о сломанных воротах КПП, об окружении военными и о гуляющем поблизости невидимке, и веселости у веселой компании поубавится.

Луиза находилась в пещере, одного быстрого взора хватило, чтобы убедиться, что она в таком же виде и положении, как и новые пленники. Ник сразу отвел глаза. Пусть между ними был договор, что стеснение временно отменяется, но чрезвычайность обстоятельств не делает отсутствие стыда и такта чем-то нормальным и приемлемым. То, что участникам племени казалось забавой, для четверки умников было позором. Проще было провалиться сквозь землю, чем сносить насмешливое разглядывание.

Ник, Луиза, Мирон и Аскер неосознанно сбились в кучу, как бы противопоставляя себя остальным. Касания тел неожиданно возымело эффект, противоположный ожидаемому. Вместо мнительного стеснения душу всколыхнула невероятная уверенность друг в друге. Друг не бросит. Что бы ни произошло, друг всегда останется другом. С этой минуты друг сделает для друга все, что в его силах, и даже больше.

Это было непредставимо. Четыре обнаженных тела рядом – как герои перед казнью. Расстрел, повешение, отрубание головы – все что угодно, хоть четвертование, героев можно убить, но нельзя сломать. Ситуация, призванная растоптать в грязи и унизить, внезапно придала храбрости. Откуда-то появились силы. Чувствовать плечо друга оказалось высшим чувством, которое когда-либо испытывал Ник, возникло нечто вроде эйфории, все показалось неважным – кроме смерти. И Ник вдруг ощутил, что пойдет на смерть, если это спасет друзей. Отныне жизнь сама по себе не имела значения. Жизнь нужна, чтобы те, кого любишь, были счастливы. Черт возьми, Фаня изначально была права, но она поняла истину слишком избирательно. «Возлюби ближнего своего» – совсем не про того, в кого влюблен.

Если бы сейчас спросили, готов ли Ник взойти на крест, чтобы друзей отпустили, он бы не раздумывал. А если в обмен отпустят только одного? И не Луизу, а, скажем, Мирона или Аскера?

Непременно. Не было ничего лучше, чем пожертвовать собой ради спасения другого. Варианты даже не рассматривались, все было очевидно.

Как же все просто. Ник окончательно понял, что значит быть настоящим мужчиной. Мужчина не допустит, чтобы при нем творилась несправедливость. Иначе он не мужчина.

Жаль, что прозрение пришло, когда он ничего не может сделать. Возникает вопрос: останется ли Ник в прежнем мнении, когда путы снимут? Рискнет ли всем, включая жизнь, чтобы спасти друга?

Неизвестно. Время покажет. Но Ник очень-очень постарается не забыть это чувство истинной мужественности, посетившее его впервые в жизни. И так некстати. Ну, ничего, подождем, его время придет.

Всех четверых пинками сдвинули вперед и остановили перед большим камнем, внешне напоминавшим трон. Рядом исходил искрами и дымил от влажных дров костер, Толик в вальяжной позе расположился на камне-троне, с боков Фаня и Оленька принялись обмахивать вождя ветками, изображавшими опахала. Анфиса встала за его спиной и прислонилась грудью, Рита села на пол в ногах и обняла собой одну волосатую коленку. Девушки своим видом как бы сообщали, что Толик не просто избранный лидер группы, а настоящий король-солнце, который одаривает верных и карает отступников. Их он одарил, настало время карать.

Ника, Луизу, Мирона и Аскера силой опустили на колени и нагнули лицом вниз. Аскер дернулся, но в связанном виде не подерешься, и его поставили в такую же позу вопреки воле. Вперед теперь приходилось глядеть исподлобья, как провинившиеся дети на отца.

Бизончик и Юрец перекрыли выход. Толик заговорил – медленно, специально растягивая слова:

– Ночью мы погнались за вами, но ошиблись направлением – вы поступили хитро, не пойдя назад к Нижнему. Можете считать себя счастливчиками, потому что кары, которые предлагались для вас под утро, выходили за пределы здравого смысла. Сегодня мы будем милосердны и справедливы. Вы искупите вину и вновь вольетесь в нашу дружную семью. Племя обид не держит.

– В «ящике» что-то случилось… – перебил Ник, а его, в свою очередь, перебила Луиза:

– Я говорила, они не понимают.

– Когда говорит вождь, другие должны молчать. – Толик дал отмашку одному из тех, кто был сзади Ника.

Спину обожгло болью. Второй хлесткий удар пришелся по спине Луизы. Насколько возможно, Ник вывернул голову и скосил глаза назад: Юрец с ухмылкой поигрывал брючным ремнем.