Три плюс одна

— Стоять. — Из темного коридора глядел ствол пистолета. — Отойди к остальным. Никому не двигаться. Мирон, войди и закрой за собой дверь.

— Один? — Мирон остался на месте.

— Естественно.

— Это мои друзья. Мы голодные.

— Друзья? — со снисходительной насмешкой донеслось из коридора. — И те тоже?

Ствол пистолета качнулся чуть вправо, на Аскера и Ибрашку.

Мирон на миг поджал губы.

— Я не делю людей на тех и этих.

— Как знаешь. Вообще-то, и я не делю, но только тех, кто разделяет мою точку зрения или хотя бы может понять, что другие точки зрения, вроде моей, существуют. Встать на чужую позицию и принять, что другие могут думать не так, как ты, для многих непосильное дело.

— Вот именно, — ухватился за мысль Мирон. — Почему в том же самом ты отказываешь другим, почему не хочешь понять их? У каждого из них есть своя точка зрения, и обоснована она не хуже твоей.

— Кажется, ты боишься своих «друзей». А-а, понял, ты перед девчонкой рисуешься. Запомни: свои убеждения нужно отстаивать всегда, что бы ни случилось. Только так можно вернуть утраченную славу своего народа.

Ник почувствовал плечо прижавшейся к нему Луизы.

— Дядя Кастусь, ты захватил институт? — прямо спросил Мирон. — Зачем?

После короткой паузы раздалось:

— Войди и поговорим.

— Поговорим здесь.

— Здесь не место для разговоров.

— Место, — с несвойственным ему упрямством заявил Мирон. — Открытие, которое совершили в этом институте, изменит мир. Ты хочешь изменить мир сам, в одиночку? Хочешь владеть Вселенной, стать богом-императором? А ты уверен, что справишься?

— Вспомни, кто ты на самом деле, Мирон. Сейчас ты живешь в другой стране, но у твоего народа собственная великая история.

Нехорошее предчувствие укололо Ника. Дядя Мирона давил на больную мозоль. Именно о великой истории литвинов-беларусов постоянно твердил Мирон в любых спорах, всегда тянул одеяло истории на себя, и переубедить его было невозможно. Мирон принимал многовариантность истории, но истинной, назло остальным фактам, считал только свою версию.

И вдруг…

— Да, у моей малой родины великое прошлое, но сейчас я часть большого народа, который победил фашизм и покорил космос, — заговорил Мирон. — Этот народ непобедим только пока все нации, которые его составляют, хотят одного — чтобы никто не отнял их родную землю. Я не отказываюсь от корней, но я хочу в великое будущее, пусть даже как составная часть чего-то большего, а не в великое прошлое. Великое прошлое было у многих наций. Но. Нынешние итальянцы — далеко не римляне времен Империи. Греки — не эллины. Турки — не Блистательная Порта при султане Сулеймане. У литвинов было великое прошлое, но оно кануло в Лету. Все вокруг с пеной у рта доказывают, чья нация круче, играют словами, чтобы возвысить своих, а это — к слову о чужих точках зрения — унижает других. Странно, но именно сейчас я понял одну истину. Глупо гордиться великими предками. Если сегодня дела твоего народа плохи — значит, потомки профукали достижения великих предков и недостойны их. Но это не значит, что ничего не надо делать. Надо, и еще как. Жизнь надо прожить так, чтобы наши потомки гордились великими предками в нашем лице.

— Тебе хорошо промыли мозги. Выходит, теперь ты с ними — вечными рабами и косорукими алкашами?

— Говоря «они», ты плюешь в зеркало. Народы веками жили своим умом, и чтобы понять, у кого получалось хорошо, а у кого плохо, достаточно посмотреть на глобус. Криворукие пьяницы? Еще раз посмотри на глобус. А теперь посмотри на тех, кто «освободился от кровавых тиранов» и от всего, что связывало с «ними». Прости, но эти «борцы за свободу и независимость» кладут жизни за свободу от кого? Я так понимаю, что за свободу воровать, врать и стравливать, чтобы воровать дальше. Все, что было построено нашими предками, ими разграблено и присвоено. А ведь рядом был наглядный пример. Россия — имею в виду не русских, как нацию, а Большую Россию — прошла этот путь в девяностые. Как можно что-то созидать и строить, расковыривая себе болячки и во всем обвиняя соседей? Представь: что будет, если свои болячки начнет расковыривать Россия? Не русские, а россияне в целом, все вместе? Аляска и запад Америки вплоть до Калифорнии принадлежали России, и срок аренды за Аляску — да-да, она не продана, а сдана в аренду на девяносто девять лет — истек совсем недавно. Но Россия молчит. До того, как стать американским протекторатом, Гавайи целый год жили под российским флагом. Россия на них претендует? Напомню про закон того времени: когда открывалась новая земля, она доставалась государству, чьи представители ее открыли. Огромная Гренландия, например, принадлежит маленькой Дании, Австралия до обретения независимости — очень странной, надо сказать, поскольку до сих пор сохранена власть английской королевы с военной присягой именно ей, а не родной стране — принадлежала Великобритании. Почему же открытая Россией Антарктида не принадлежит первооткрывательнице? А теперь скажи: если объединение народов, победившее Наполеона и Гитлера, расковыряет эти несправедливости великого прошлого, что сможет противопоставить мир?