Три «почему» Русской революции

Разгром Красной армии на полях Польши явился, судя по всему, результатом чрезмерной уверенности большевиков в собственных силах. Троцкий настойчиво возлагал ответственность за него на Сталина, утверждая, что тот, будучи политическим комиссаром Южной армии, вторгшейся в Галицию, нарушил приказ, согласно которому эта армия должна была соединиться с силами Тухачевского, осадившего Варшаву. Но судя по тексту ленинской телеграммы, можно предположить, что подлинная миссия Сталина заключалась во вторжении в южные области Центральной Европы и в Италию. Мне представляется, что Ленин решил, будто Варшава и так никуда не уйдет и армия должна развивать более широкие стратегические цели. Это ошибочное убеждение заставило его совершить еще одну роковую ошибку. Он приказал Тухачевскому выделить из войск, осаждавших Варшаву, сильную ударную группу, включая кавалерийский корпус, и перебросить ее в Померанию. Судя по всему, ему хотелось решить тем самым две задачи: воссоединиться с воображаемыми толпами немецких коммунистов, якобы устремившимися на восток, и заручиться поддержкой немецких националистов, уступив им Польский коридор и тем самым воссоединив Восточную Пруссию с остальной Германией. Оставив Сталина на юге и заставив Тухачевского идти на Померанию еще до того, как Польша была сокрушена окончательно, Ленин создал необходимые предпосылки для так называемого «чуда на Висле». Кстати говоря, вопреки распространенному мнению, поляки обязаны победой вовсе не французам, военную миссию которых они изолировали, а стратегические рекомендации игнорировали.

Поражение в Польше потрясло Ленина. Полагаясь на свои революционные интуицию и опыт, он приказал Красной армии и так называемому Полревкому (Польскому революционному комитету, которому предстояло образовать советское правительство Польши) выдвинуть те же лозунги, какие уже доказали свою эффективность в России, — захватывай землю, бери под свой контроль фабрики и заводы, вешай кулаков и буржуев. Но в Польше эти лозунги не сработали. Позже Ленин жаловался немецкой коммунистке Кларе Цеткин на то, что польские крестьяне и рабочие не пришли на помощь Красной армии, а вместо этого встали на защиту панства — то есть польских помещиков, — захватывая и убивая отважных русских парней, пришедших освободить их. Здесь он столкнулся с чем-то, чего так и не смог понять, — с совершенно иной политической культурой, нежели та, что преобладала в его собственной стране, — культурой уважения частной собственности и чуткости к патриотическим призывам.

Троцкий сказал Чан-Кайши, главе Гоминдана, поддерживавшему в тот период тесные контакты с Москвой, что после поражения в Польше Ленин распорядился, чтобы Красную армию впредь не использовали для непосредственных операций за границей во избежание столкновений с местным национализмом.

К 1921-му всем, кроме самых неисправимых оптимистов, стало ясно, что события октября 1917 г. не повторятся больше нигде и, следовательно, на неопределенное время революция будет ограничена территорией России и ее владений. Теория «построения социализма в одной стране» была выдвинута не Сталиным во время его конфликта с Троцким, а раньше — самим Лениным.

Столь кардинальная перемена курса имела неизбежные последствия, о которых Ленин заговорил вслух, а Сталин учел в своих действиях. Ленин, судя по всему, пришел к выводу, что раз уж коммунизм восторжествовал в России по окончании и в результате мировой войны, то и его триумф на всем земном шаре станет возможен только после еще одной мировой войны. Разумеется, следовало использовать все революционные ситуации, складывающиеся за границей, по мере их возникновения, но главным образом следовало опираться на построение в советской России несокрушимой современной военной машины для подготовки к этому мировому конфликту. В дипломатическом плане хороши были любые средства для обострения отношений между Германией и странами Антанты.

В 1921 г. Ленин и Троцкий наладили военное сотрудничество на постоянной основе с немецким рейхсвером, предоставив ему тем самым возможность обойти ограничения, наложенные Версальским договором, и предложив организовать производство и испытание запрещенных видов вооружений (танков, боевых самолетов, подводных лодок и отравляющих газов) на советской территории. В обмен немецкая сторона предоставила советской инструктаж в области самой современной военной стратегии и тактики. Это сотрудничество, закончившееся лишь осенью 1933 г. и сыгравшее огромную роль в модернизации как советской, так и немецкой армий, становится лучше известным только сейчас, после рассекречивания советских архивов, потому что немцы уничтожили большую часть относящейся к данному вопросу документации.