Три подруги и таинственный жених

– Не то, чтобы теряют, – покачала я головой. – Скорее, мутируют. Это сказывается и на умственных способностях, и на физической форме. Например, бывает так, что оборотень трансформируется в животную форму, а вернуться обратно в человеческую уже не может. Он как будто застревает и остается животным навсегда. Со временем, человеческое сознание растворяется в инстинктах… и оборотень навсегда остается в животном облике. То есть, становится полноценным животным. Чтобы уменьшить количество таких случаев и их потенциальную вероятность, отдельные стаи проводят, так сказать, целенаправленное обращение людей в оборотней. Чтобы пополнить своим ряды. Мы называем это жатвой, и она санкционирована нашими властями.

– У вас есть своя власть? – у Макса дернулась щека.

– Ага, называется Совет Старейшин. Он состоит из двенадцати членов, по одному от каждой группы, проживающей на подвластных Совету территориях. Тех, кто будет в Совете представлять интересы сообщества выбирают внутри каждой отдельной группы. Совет Старейшин следит за исполнением законов, разрешает споры и выносит приговоры.

– Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, – подвел итог Макс.

– Типа того, – согласилась я и продолжила:

– С определенной периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым, передавая вирус. Так они «разбавляют кровь». Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару ныне существующим. И их потомство уже будет иметь совершенно другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я – идиотизмом.

– Почему?

– Это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, – вдруг очень важным стало объяснить всё правильно, – стать оборотнем – это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю – это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде. Очень немногим удается сменить стаю, а покинуть стаю совсем, не примкнув к другой – практически невозможно. Оборотень по одиночке не жилец.

Макс молчал, глядя в одну точку перед собой, постепенно бледнея. И это была та бледность, при которой ты не подкалываешь друга, а мысленно высчитываешь перспективу реанимации.

– Поставь себя на место условного укушенного парня, – предложила я, в душе сомневаясь, стоит ли вообще развивать тему. – Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всем теле и ощущением, что с тобой что-то происходит. Ты чувствуешь, как внутри тебя что-то меняется. Но не можешь понять, в чем дело. И просто утешаешь себя, говоря, что, скорее всего, подцепил простуду. Или съел что-то не то. Или накануне перепил, и зарекаешься начать вести здоровый образ жизни. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться не зависимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего осознанного «я» первичными животными потребностями. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых особей с этим возникают проблемы. И в этом случае всё зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма способная выйти из-под контроля.

– Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? – Макс отмер и отстраненно потряс стаканчиком, прислушиваясь к плеску жидкости внутри.

– Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках, – изрекла я.

Глаза Макса широко распахнулись, рот приоткрылся.

– Элли не была наркоманкой, – твердо заявил он. – Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала, что хотела и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.

– Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках, – напомнила я. – И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.

– Я не знаю, что это такое, – буркнул босс.

– Опиоиды, – просветила его я наивное начальство. – Первое используется как обезболивающее, второе как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться чем-нибудь покрепче и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. Опасность в том, что если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.