Три подруги и таинственный жених

– Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, – я развернулась и направилась в соседнюю комнату.

– В семь утра? – удивился Макс. – Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?

– Я не нормальная, – сообщила я, устало опускаясь в кресло и подбирая под себя ноги.

– Я это уже давно заметил, не новость, – громко зевнул начальник и благодушно разрешил: – Ну, раз нарисовался вопрос, так обрисовывай.

– Ты ведь хорошо знал сестру своей бывшей, да? – начала я издалека. – По твоему мнению, какой она была?

– Глупой, – без промедления ответил Макс.

– В смысле, тупой? – переспросила я.

– Нет, в смысле глупой, – категорично заявил босс. – Как и все женщины.

– Очень приятно, – хмуро отозвалась я. – По-твоему мнению, мы все дуры, что ли?

– А ты разве не согласна? – довольно хохотнул Макс.

– Не важно, с чем согласна или не согласна я, – оборвала я резвящегося босса. – Я знаю, во что верю. Меня интересует во что веришь ты.

– Ладно, если не размазывать сопли по носовому платку, а говорить кратко, то Элли ничем не отличалась от большинства женщин.

– И какие же они, большинство женщин? – поинтересовалась я, понимая, что еще чуть-чуть, и мы вступим в никому не нужную полемику, для которой семь утра – издевательски рано.

– Послушай, – вздохнул Макс, понимая, что встал на очень скользкую дорожку. – Я не хочу никого обидеть, но у большинства женщин в голове – рыбья требуха. Единственное, о чем они мечтают – выйти замуж и начать рожать. Вспомни хотя бы Кристину.

Кристину я вспомнила. И тут же пожалела об этом.

Глава XVIII

Кристина – это бывшая Макса, если так можно было назвать барышню, с которой он пару раз сходил на свидание, а потом еще год безуспешно пытался от неё отделаться. Уже через два часа после знакомства она заговорила о свадьбе, через сутки потребовала, чтобы Макс познакомился с её родителями, через неделю начала придумывать имена их будущим детям, а через месяц она попыталась утащить его в деревню копать картошку. Как следствие, друг начал вздрагивать от резких звуков, быстрых движений и от звучания некоторых песен. Нежно любимый Кристиной оранжевый цвет начал вызывать у него рвотные позывы, а высокие женские голоса – панические атаки.

Сказать о Кристине можно было многое, но говорить не хотелось вообще ничего. Если кратко, жизнь мадам на момент знакомства с Максом проходила в режиме ожидания. Ожидания принца. И то ли в неё молния ударила, то ли голову дверью вагона метро прищепило, но почему-то она вдруг решила, что Макс и есть тот самый принц из сказки, и ищет он именно её. На самом деле, Макс вообще никого не искал, а спокойно сидел в своем кабинете, когда в него ввалилась Кристина и со слезами на глазах потребовала найти её сына. Как впоследствии выяснилось, сын – не родной и по факту приходился ей племянником. Но из-за того, что его родители давно погибли, Кристина забрала мальчика к себе и воспитывала как собственного ребенка. Узнав дамочку поближе, я искренне посочувствовала семнадцатилетнему пацану, вынужденному жить с такой родственницей. Кристина утверждала, что мальчик попал в плохую компанию и превратился в алкоголика, наркомана и бандита. Пацан, которого мы нашли в школьной библиотеке спокойно читающим Хемингуэя сообщил, что его родственница – невыносимая истеричка и жить с ней, все равно, что жить в клетке с психованными мартышками. Почему Макс решился сводить мадам, которая была старше его на восемь лет в ресторан – для меня так и осталось неразрешимым ребусом. Как итог, некоторое время я искренне верила, что босс закончит свою жизнь монахом. Но ничего, вроде оклемался.

– Давай оставим в покое твоих бывших, – вздохнула я и добавила: – Всех.

– Так, что ты хочешь, Ди? – понизив голос, проникновенно спросил Макс.

– Мари сказала, что её сестра работала певицей, выступая, где придется, – напомнила я.

– Ну, да, правда, работала – это слишком громко сказано, – подтвердил Макс. – У неё было что-то вроде группы. На самом деле, жалкая пародия. Элли имела красивый сильный голос, но слабый характер. В пьяном состоянии она с трудом брала несколько нот, из-за чего весь её репертуар сводился к простеньким песенкам по типу “два притопа-три прихлопа”. А выступала она всегда пьяной. Остальные в этой, так называемой, группе были такими же балбесами, как и Элли. Барабанщик мог разве что ковры у себя во дворе выбивать. Предел возможностей клавишника – собачий вальс. А про гитариста вообще лучше промолчать, человек не мог даже правильно инструмент в руках держать. На самом деле, все в чем он был хорош, это в открывании пивных бутылок медиатором.

– Очень красочное описание, – протянула я.

– И очень точное, – уверенно заявил Макс. – Я был пару раз на выступлениях Элли, и поверь, в моих словах нет ни грамма преувеличения.

– Верю, – кивнула я, хоть друг этого и не увидел. – Тебе – верю. Поэтому еще один вопрос – могла ли Элли изменить своим привычкам по какой-либо причине?

– Очень расплывчатый вопрос, – хмыкнул босс. – Можешь конкретизировать?