Три поколения

Вдруг в глазах администратора запрыгали веселые огоньки, а толстые, мягкие губы растянулись в насмешливой улыбке. Он вспомнил: залитая светом люстра, сверкающая золотом церковь и Неточка в венчальном наряде (хлопотливый толстяк разыскал этот наряд в театральном реквизите местной оперетты). «Напрокат? В церковь?» — удивился костюмер. Но Иван Иванов уговорил его «не шуметь». Церковный хор, содрогая своды, торжественно пел: «Гряди, гряди, голубица!» Опустив глаза, с застенчивой полуулыбкой, с букетом белых роз в руках (цветы Иван Петрович заказал своему другу в Москве, и их оттуда доставили самолетом) шла Неточка к венцу.

Да, ничего не скажешь, спектакль вышел на славу. Веселый толстяк вспомнил жениха — красивого молодого цыгана из театра «Ромен». Неточка влюбилась в него «до безумия», как говорила она, и захотела непременно обвенчаться. Иван Петрович пробовал отговорить свою повелительницу («Венчанье повредит карьере!»), но ничего не помогло.

…И вот хор поет «Гряди, голубица», а Неточка, натурально разыгрывая роль невинной невесты, не идет — плывет, как белая лебедь, в венчальном своем платье… Свадебный пир длился семь дней.

«Семь дней пили, три дня жили, месяц разводились…» Иван Иванов не смог удержаться и громко захохотал при воспоминании об этой эстрадной «хохме» собственного сочинения. Сколько стоило трудов и ему и Неточке сохранить в тайне эту злополучную свадьбу!

— Семь дней пили, три дня жили, месяц разводились, — вслух сказал толстяк и, колыхаясь всем жирным телом, опять громко расхохотался.

— Что такое? — Неточна взглянула на него с удивлением.

— Я вспомнил нашу свадьбу в Свердловске, — продолжая смеяться, пояснил Иван Иванов.

— Идиот! — выругалась Неточка, но тоже засмеялась.

— Гению все дозволено. Ты же Шаляпин в юбке! — полушутливо сказал льстивый толстяк, хотя Неточка и без него была убеждена, что она «гений» и что ей все дозволено.

…Из тумана, откуда-то с середины реки, показался пляшущий на сильной весенней волне паром. Задремавший шофер встряхнулся.

— Ну, катит наш крейсер, теперь как по воздуху перелетим.

…«Газик» остановился у недавно собранного, пахнущего смолой стандартного дома общежития, где были комнаты для приезжающих в Войковскую МТС.

— Приехали! — торжественно сказал Лихарев и распахнул дверцу автомобиля.

Опираясь на руку администратора, Неточка легко выпрыгнула из машины. Шофер подхватил два огромных чемодана. Гостей окружила стайка ребят. Они с любопытством рассматривали необычных приезжих. Коротконогий, толстый человек в мягкой шляпе, в «нерусском» клетчатом плаще казался им необыкновенно смешным. Странной показалась и тоненькая девушка в светло-сером пальто и в таких же серых туфлях, с маленькой шляпкой на золотистых кудрях.

От Васьки Лихарева ребята узнали, что это артисты из Москвы. Мальчишка в женских ботинках опасливо подошел к Ивану Иванову и спросил:

— Дяденька, а концерт сегодня?

— Сегодня, — ответила за администратора Неточка. При виде даже этой «публики» лицо ее приняло выражение беспечной веселости.

Пошли в небеленую, не обжитую еще комнату. Шофер поставил чемоданы в угол и сказал:

— Приятно отдыхать с дороги! Повариха вам принесет молоко и яйца — кушайте… Начальство наше в бригадах и в колхозах, вернется в эмтээс толичко к вечеру. До свиданьица! — Лихарев сорвал замызганную кепку, помахал ею и вышел.

Неточка остановилась посреди комнаты, сведя тонкие черные брови и опустив глаза. Узкой маленькой рукой, затянутой в замшевую перчатку, она нервно открывала и закрывала замок дорожной, перекинутой через плечо сумочки.

«И здесь не встретил! Увлекся какой-нибудь ударницей…»

Лицо и вся поза Неточки выражали такой упадок духа, что Иван Иванов сразу же решился: «Пора». Он подошел к своей повелительнице с осторожностью любящей няньки и стал ее раздевать. Еле касаясь волос, снял с головы шляпку, с плеч — сумку, с холодных, несопротивлявшихся рук — перчатки, потом так же осторожно снял пальто.

Делал он все это молча и бесшумно, сохраняя на некрасивом своем лице умиротворенную кротость. При этом живые, умные глаза светились искренним сочувствием. Раздев и усадив Неточку, Иван Иванов раскрыл один из чемоданов и достал для певицы атласную пижаму и атласные же туфельки-шлепанцы.

— Не надо хмуриться, веселинка моя! — ласково мурлыкал толстяк.

Неточка, уткнув голову в мягкий его живот, давясь слезами, спросила:

— Иванчик! Почему он меня не встретил?

— Ай, ну его, дрянь мальчишка, — ворчливо, как бабка любимой внучке, сказал Иван Иванов. — И кроме того, он агроном… В поле. Это ж тебе не что-нибудь, а целинно-залежные земли!..

Уверенный тон Ивана Иванова и заботливая его возня успокоили Неточку. Встретив смеющийся взгляд ее синих глаз, заботливый администратор проговорил улыбаясь:

— Вот и развеселилась, моя снегурочка! Отдохни от мерзкой дороги, а я переоденусь и займусь завтраком.