Три покушения на Ленина

– Ага, – смущенно кивнул Емельянов. – Вообще-то дом неплохой, правда, очень старый. Венцы сгнили, двери перекособочило, крыша как решето – вот я и затеял ремонт. Сами-то мы живем в сарае, а вас поселим на чердаке – там тепло, сухо, сколько угодно сена, а стол и стул я туда уже поставил.

– Ну что ж, на чердаке так на чердаке, – потирая руки, улыбнулся Ленин. – Сейчас бы самое время поспать, – неожиданно зевнул он. – А то мы всю ночь на ногах. Да и вам не грех прикорнуть…

– Мне уже скоро вставать: в шесть я должен быть у станка. А вы отдыхайте… Но на улицу не выходите, а то соседи у меня любопытные, начнут приставать, что, мол, за гость у тебя поселился.

– Кого вы учите?! – встал в театральную позу Ленин. – Конспирация – это мой конек. За десять лет, проведенных в эмиграции, меня не смог ни поймать, ни в чем-либо уличить ни один полицейский, хотя на Западе они – не чета нашим. А вы говорите – соседи.

Но соседи, как это ни странно прозвучит, оказались куда профессиональнее западноевропейских ищеек. Уже через пару дней они начали интересоваться, что это за родственник пожаловал к Николаю.

– Да не родственник это, – отбивался Николай. – Кто же принимает родственников в разбитом доме! Вы же видите – у меня ремонт. А этот мужик – косец, – мгновенно нашелся Николай. – Сейчас моя корова стоит на подворье матери, но сено-то я заготовить должен, вот и нанял косца.

– А второй, чернявенький, – показывали они на подъехавшего к этому времени Зиновьева, – тоже косец?

– Конечно косец, а кто же еще… Травы в этом году богатые, одному не управиться, – врал напропалую Емельянов, содрогаясь от нависшей опасности, ведь на соседних дачах полным полно офицеров. А ну как кто-нибудь снаушничает, тем более, что в газетах пишут, будто Временное правительство выдало ордер на арест Ленина, и тому, кто его поймает, обещано вознаграждение.

В тот же вечер, как только стемнело, Николай чуть ли не силой усадил «косцов» в лодку и переправил их на глухой сенокосный участок, где у него стоял кое-как сработанный шалаш.

– Теперь жить будете здесь, – не терпящим возражения тоном сказал он. – Это решение ЦК.

Дисциплинированные большевики спорить не стали и начали обживаться в шалаше. Сено они, конечно же, не косили, а целыми днями обсуждали варианты захвата власти, и если писали статьи, то только на эту животрепещущую тему. Время от времени их навещали: то на лодке приплывал Свердлов, то Дзержинский, то Орджоникидзе. Все шло нормально, пока в один из визитов они не сообщили, что в поселок нагрянули патрули, которые усиленно ищут родственников Николая Емельянова, поэтому ЦК принял решение срочно переправить одного из «косцов» в Финляндию, а другого – на конспиративную квартиру в Петрограде.

После краткого обсуждения решили, что в Финляндию поедет Ленин.

– Каким классом? – невесело пошутил Ильич.

– Самым почетным, – в тон ему ответил Свердлов, – на паровозе. Причем там, куда посторонних не пускают, – в будке машиниста. Поэтому мы вас переоденем и загримируем под его помощника.

– Ну что ж, – вздохнул Ильич, – гримироваться – это дело плевое, к этому нам не привыкать. А на паровозе – это интересно, на паровозе я еще не ездил.

– Вот и славно, наберетесь новых впечатлений. Заодно узнаете, о чем думают рабочие-железнодорожники.

– Да-да, это важно. Это чрезвычайно важно! – заторопился Ленин. – А вот это в печать, немедленно в печать, – протянул он густо исписанные листы. – Тут есть статьи на злобу дня, такие, как «К лозунгам», «Политическое положение» и «Уроки революции», – их нужно дать в газетах. А вот это – это принципиально важная, если хотите, программная, работа. Называется она «Государство и революция»: тут я говорю и о диктатуре пролетариата, и о построении коммунистического общества, и о фазах его развития, и о многом другом. Хорошо бы эту вещь издать отдельной книжицей. Это возможно?

– Пока у нас нет власти, не все в нашей власти, – скаламбурил Свердлов. – Но издать книжку вождя – в нашей власти.

– Заранее благодарен, – иронично-церемонно раскланялся Ленин и начал собирать свои пожитки.

Тем временем в печати поднялась шумиха, вся суть которой сводилась к тому, что Ленин должен явиться в суд и публично опровергнуть выдвинутые против него и его партии обвинения. А Особая следственная комиссия добывала все новые и новые данные о враждебной деятельности большевиков. Вскоре Ленину и десяти его соратникам было предъявлено официальное обвинение в том, что, «являясь русскими гражданами, по предварительному между собою и другими лицами уговору, в целях способствования находящимся в войне с Россией государствами во враждебных против нее действиях, вошли с агентами названных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла для ослабления боевой способности армии».