Три портрета эпохи Великой Французской Революции

Мирабо с его даром политической ориентации разобрался быстро и во внутреннем механизме Прусской монархии, и в реальной расстановке политических сил внутри страны. Его практические соображения, которые он адресовал версальскому кабинету, были разумны и обоснованны с точки зрения защиты интересов Франции. С первых дней приезда он наткнулся на противодействие, на открытую оппозицию официального французского посла в Берлине, и должно признать, что Мирабо понимал реальности прусской политики лучше, чем официальный представитель Франции.

В Берлине Мирабо начал грандиозный труд о Прусской монархии. Удивительнее всего то, что у него хватило сил и настойчивости довести его до конца. То было обширное сочинение в четырех томах, рассматривающее в самых разных аспектах деятельность, внутреннюю природу Прусской монархии, возглавляемую Гогенцол-лернами. Конечно, с точки зрения современного читателя, это сочинение представляется архаичным, да иначе и быть не могло, так как оно написано в стиле литературных трактатов XVIII века и находится на уровне знаний и журнальных вкусов того времени. Но это сочинение свидетельствует не только о поразительной работоспособности и целеустремленности литературного творчества Мирабо. Оно само по себе и ныне продолжает оставаться источником первоклассного значения для понимания социально-политической природы Прусского государства конца XVIII века. Этот монументальный труд прельщает не только обилием конкретного фактического материала, богатством сообщаемых автором сведений, но прежде всего меткостью характеристик и глубиной понимания тупой, ограниченной, заносчивой, чванливой агрессивности прусских феодалов30.

Труд о Прусской монархии не был бы завершен, если бы Мирабо не располагал таким неоценимым помощником, как госпожа Де Нейра. В эти последние, наиболее плодотворные в литературном отношении годы мадам де Нейра являлась по существу его ближайшим помощником, почти соавтором. Тогда уже, собственно, создается то, что позже стали называть «ателье Мира-бо». Уже в Пруссии наряду с госпожой де Нейра большую помощь в поисках и подборе материалов ему оказывал превосходно ориентировавшийся в немецких делах и долго живший в Германии Мовильон. Сотрудниками Мирабо были также Клавьер, Бриссо и ряд менее известных помощников.

Все больше внимания, времени, сил отдает Мирабо литературной деятельности. В 1788 году, после того как герцог Брауншвейг возглавляет прусскую армию, выступившую в поход против Голландии, Мирабо удается опубликовать в Англии резкий памфлет против Пруссии и против прусского генерала герцога Брауншвейга, которого еще вчера он легковерно склонен был считать либералом, чуть ли не своим единомышленником.

Годом позже, уже вернувшись во Францию, Мирабо публикует приобретшие скандально-разоблачительную известность выдержки из писем, относящихся к интимной истории двора Гогенцоллериов. Эта книга, броско озаглавленная «Секретная история берлинского двора», вызывает крайнее недовольство французских правительственных кругов. Но Мирабо удалось уладить грозивший осложнениями конфликт официальным отрицанием своей причастности к этому изданию.

Мирабо пишет в эти последние предреволюционные годы много, запальчиво. Он теперь чувствует себя гораздо увереннее, чем раньше. Хотя большинство издаваемых им произведений в соответствии с обычаем времени не подписаны, многие из них пользуются широкой известностью. Так, его первая книга «Опыт о деспотизме» имела репутацию чуть ли не одного из ведущих произведений просветительской мысли.

Мирабо смело атакует и политических деятелей, пользовавшихся большим весом среди оппозиции в рядах третьего сословия.

Богатый банкир Нсккер во Франции, с большим успехом приумноживший свое личное состояние, может быть, поэтому слывет среди французской буржуазии крупнейшим мастером финансового искусства. Французская буржуазия возлагает на Неккера все надежды. Принято считать, что лишь он один может спасти королевство от финансового банкротства, что у него все карманы набиты спасительными рецептами излечения Франции.

Мирабо отнюдь не разделяет этих иллюзий. В силу множества причин частного, нередко второстепенного характера он терпеть не может этого деятеля. Отдавая себе отчет в том, что борьбой против Неккера он не будет способствовать росту своей популярности, Мирабо тем не менее решается на открытую войну против знаменитого финансиста. В момент, когда популярность Неккера достигает кульминации, Мирабо публикует против него памфлет «Письма о господине Некксре». Это «часы, которые всегда опаздывают», — пренебрежительно отзывается он о Неккере.