Три портрета

Шли дни за днями. Мне было очень трудно, но я взял себя в руки и засел за занятия. Мне крепко помогли ребята подогнать всё. К сбору у меня не было уже ни одной двойки. Но на душе у меня было очень тяжело. Я не смел посмотреть в глаза деду. Я чувствовал, что он наблюдает за мной, но мы ни разу не заговорили с ним о том, что мучило нас обоих. Я несколько раз ходил в цирк, — больше ее там не было. По субботам я старался приготовить все уроки на понедельник, а в воскресенье снова бродил весь день по улицам, — и надежда найти девочку таяла и таяла.

А честное пионерское, данное деду?..

* * *

Наступила весна. Учебный год подходил к концу.

Как-то в воскресенье Кирилл пришел ко мне так рано, что поднял меня с постели. Несмотря на всю его выдержку, вид у него был взволнованный.

— Кирилл, что случилось?

— Одевайся. Едем.

— Куда?!

— Увидишь.

Через две минуты я был готов. Дед еще спал. Мимо няньки, кричавшей что-то о завтраке, мы с Кириллом выбежали на улицу.

Мы долго ехали в трамвае на другой конец города. На все мои расспросы Кирилл отвечал одно:

— Увидишь.

Наконец мы сошли с трамвая и свернули в боковую улицу. Первое, что я с удивлением увидел, — было всё наше звено, выстроившееся перед витриной какого-то магазина. Впереди всех стояли неразлучные друзья — Петя Бобров и Петя Будько, прозванные: Бобчинский — Добчинский. Мы подошли. Ребята молчали, но лица у всех сияли, как на большом празднике.

— Смотри! — Кирилл повернул меня лицом к витрине.

Это была фотография. И среди массы полосок с полудюжинами карточек для удостоверений я увидел… повторенное шесть раз лицо моей девочки.

— Она! — закричал я на всю улицу. — Она!

Что тут поднялось! Ребята хохотали, аплодировали, хлопали меня по плечу. Бобчинский — Добчинский с двух сторон кричали мне в оба уха:

— Это мы! мы! мы! мы нашли!

А Глеб, стараясь перекричать их, повторял что-то о косичке.

— Если бы мне не захотелось дернуть за нее…

Я не слушал. Я не отрываясь смотрел на это, такое незнакомое и такое знакомое лицо, веселое, открытое, так похожее и на «старика», и на меня, и на дедушкину Машеньку… «Яковенская порода живучая»… Я уж не сомневался, что это — моя сестра. Сестра! Неужели мечта сбудется?..

Потом я вдруг опомнился.

— Ребята! — закричал я. — Как же это всё вышло? Откуда вы тут взялись?

Все заговорили зараз, — я насилу разобрал, как было дело. Оказывается, Бобчинский — Добчинский, проходя случайно тут на днях, остановились перед этой витриной и увидели портрет девочки, изумительно похожей на меня. Они помчались ко мне. Меня дома не оказалось. Тогда они бросились к Кириллу. Кирилл велел им, ни слова не говоря мне, привезти сюда Глеба, чтобы он подтвердил, та ли самая. «Довольно Олегу разочарований», — сказал Кирилл. Глеб подтвердил. Кирилл — тайком от меня — собрал звено, и они решили устроить мне этот сюрприз.

— Звено, стройсь! — скомандовал Кирилл. Мы вошли в фотографию в организованном порядке.

— Сниматься? Придется обождать, — встретил нас фотограф.

— Нет! — и Кирилл объяснил ему, что нам нужно только узнать фамилию одной девочки из витрины.

— Пфф! Выдумали тоже! — фотограф рассердился. — Карточки висят много месяцев. Негативы уничтожены, квитанции сожжены. У нас места не хватит всё хранить. И вообще, ребята, мне некогда, ступайте. Рано вам девичьи карточки покупать.

Он, кажется, принял нас за каких-то злоумышленников. Никакие просьбы, никакие уговоры не помогли. Мы вышли обескураженные. Я совсем пал духом.

— Снялась для удостоверения здесь. Ясно, — живет в этом районе, — сказал Кирилл, когда мы остановились посреди тротуара, не зная, что делать.

— Стойте, ребята! — маленький, шустрый Ваня Петров поднял руку, к чему-то прислушиваясь. Мы затихли.

Откуда-то неподалеку доносился ребячий крик и звонкое шлепанье футбольного мяча.

— Сейчас узнаем! — крикнул Ваня и побежал сломя голову.

— Умно! — одобрил Кирилл.

Через минуту шлепанье мяча прекратилось, и Ваня выбежал из соседнего двора в сопровождении целой ватаги ребят самого разного возраста. Видно, тут были и игроки и болельщики.

— Они здесь всех знают! — кричал Ваня еще издали.

Ребята нам рассказали: это Маша Травина, в прошлом году кончила декоративное ремесленное, живет в общежитии. Вон там — за углом, совсем близко…

В общежитие я пошел один. Я очень волновался. Я столько месяцев мечтал об этой минуте, а сейчас мне было почти страшно.

Я медленно поднимался по лестнице. Когда я дошел до площадки второго этажа, наверху стукнула дверь, и по ступенькам вниз побежали чьи-то легкие шаги. Я замер. Я вдруг почувствовал: это она!

Да, это была она. Она сбегала с лестницы, напевая что-то. Я стоял, загораживая ей дорогу. Не глядя на меня, она хотела обежать меня.

— Постойте! — я сам не узнал своего голоса.

Она остановилась. Я стоял спиной к окну, она — лицом.

— В чем дело? — удивленно спросила она.

— Вы — моя сестра, — прошептал я.

— Что-о? — она приоткрыла рот от изумления, потом сразу засмеялась.

— Что ты выдумал, у меня нет никакого брата. Пусти-ка с дороги!

— Двоюродная, — пробормотал я, не двигаясь с места. — Посмотрите, как мы похожи…