Три португальских похода Наполеона

Тогда Жюно перешел на путь формальных требований. 3 июля 1808 г. Сенявин получил от него большое официальное письмо, в котором говорилось: «Господин адмирал, в трудных обстоятельствах, в которых я нахожусь и которые проистекают, в частности, из необходимости защищать эскадру Его Величества русского императора, я думаю, что наш взаимный долг, как и интерес наших государей, заключается в том, чтобы прийти к соглашению о возможных средствах взаимной помощи». (24, с. 337)

Далее Жюно объяснял, почему требовалось, чтобы Сенявин срочно напал на блокирующую Лиссабон британскую эскадру. Дело в том, что в тот момент эта эскадра была ослаблена, так как от нее отделилось несколько кораблей для прикрытия высаживаемых англичанами десантов в разных пунктах португальского побережья. Так вот, если бы Сенявин напал на оставшуюся у Лиссабона часть эскадры, то англичане тотчас же призвали к себе обратно все свои корабли, и французам легче было бы бороться с высаживаемыми десантами. Жюно с чувством писал: «Вы понимаете, господин адмирал, как важно, с точки зрения интересов наших обоих могущественных государей, чтобы мы действовали согласно и чтобы мы вполне точно условились о направлении вверенных нам сил». (24, с. 337)

Мирбах. Свидание императоров в Эрфурте

Сенявин ответил немедленно, как о том настойчиво просил Жюно. Он, прежде всего, поспешил уверить французского генерал-губернатора, что он прекрасно понимает свой долг, повелевающий ему беспрекословно повиноваться императору Наполеону, в полное распоряжение которого царь Александр представил русскую эскадру. Но, к великому прискорбию, он никак не может выполнить просьбы Жюно. Объяснения были таковы: во-первых, если он высадит десант на левом берегу Тежу, то ему придется сражаться не только против англичан, но и против португальских бунтовщиков, а между тем он уполномочен сражаться исключительно против англичан, но не против лиц другой национальности; во-вторых, он считал, что выгоднее для интересов обоих союзных монархов не нападать на английскую эскадру, а стоять на месте. А в остальном он, Сенявин, конечно же, очень ценит любезность и доброту его превосходительства, но все же его долг состоит в том, чтобы делать все возможные усилия собственными средствами, которые имеют целью сохранение эскадры и т.д. и т.п.

Жюно был взбешен таким ответом. Писать дальше не имело никакого смысла. Но положение французов в Португалии становилось все более и более критическим, англичане высадили у мыса Фигейра свою армию и усилили блокирующую эскадру. 26 июля Жюно самолично прибыл на флагманский корабль Сенявина «Твердый» и снова стал убеждать его выступить против англичан. Но русский адмирал оставался непоколебим.

Через несколько дней Сенявин получил от герцога д'Абрантес новое письмо, в котором говорилось: «Господин адмирал, положение, в котором я нахожусь, делается день ото дня все затруднительнее, и я считаю своим долгом и делом своей чести положительно узнать ваши намерения, и могу ли я надеяться получить от вас какую-либо помощь. Это — мой долг, так как император, мой повелитель, считает, что большая эскадра, которую русский император предоставил в его распоряжение, непременно обязана в таких критических обстоятельствах всеми средствами помогать его сухопутной армии так же, как сухопутная армия должна помогать эскадре. И это дело моей чести, так как если исход сражения не будет для меня благоприятен, то я мог бы усилиться тем, что сможет предложить союзная эскадра, имеющая девять кораблей». (24, с. 338)

Это Жюно говорил о предстоящем своем сражении с высадившимися в Португалии английскими войсками под командованием сэра Артура Уэлльсли. Как видим, он уже наперед не ждал от этого столкновения ничего для себя хорошего.