Три последних дня

Но даже не столько окружающая роскошь поражала – другое. Дома-то я привыкла, смирилась, что свой век отжила. Женщине моего возраста в России положено находиться в тени молодых, о комплиментах, заинтересованных мужских взглядах – даже не мечтать. Одеваться в бесформенные, тусклые тряпки и смиренно ждать смертного часа. Сколько раз, если мы шли вместе с Татьяной, меня задевало, что встречные мужчины ее глазами раздевают, соблазняют, ласкают. А меня – будто не существует.

Здесь же я себя снова желанной почувствовала. Причем не только для спутника моего, Мирослава. Поглядывали и другие мужчины – не только импозантного вида господа, молодежь – тоже! Веселый – не старше тридцати! – аниматор меня всегда широчайшей улыбкой встречал, постоянно норовил похлопать пониже спины и называл «Прекрасная калинка-малинка». Понятно, конечно, что у него работа обеспечивать пожилым туристкам хорошее настроение, но все равно приятно.

В мини-юбках походить, на шпильки (давно забытое ощущение!) встать! Когда на пресловутой Монте Наполеоне оказались, все тянулась к спокойным расцветкам да туфлям на платформе. Мирослав же меня тащил к яркому, молодежному. Я сопротивлялась, а он хохотал: «Никуда не денешься! Кто платит, тот и выбирает!»

Настоял на своем: платье коктейльное купили с открытой спиной, несолидные топики, сарафаны, капри, с ума сойти, шорты!

Я сначала даже обиделась, когда поняла: Мирослав несет на кассу лишь то, что нравится лично ему. А потом, уже на корабле, поняла, что прав он был. Долой все тусклое! Да здравствует красное, оранжевое, желтое!..

Он меня и с прической – давней, устоявшейся – уговорил расстаться. Я носила волосы одной длины, чуть ниже плеч. Скучновато, не спорю – зато можно уложить их как хочешь, если надо, в пучок сколоть, а на выход по плечам распустить. Но у Мирослава на все есть собственное мнение:

– Юлечка, прости, но, когда женщине чуть за сорок (ох, а мне-то больше, куда больше!), единственный выход – короткие стрижки. Сразу визуально помолодеешь лет на пятнадцать!

Мой цвет – натуральный, светлый (седые волоски почти не видны) – его тоже не устроил. Заявил безапелляционно:

– Все женщины делятся на блондинок и остальных. Блондинки – кошечки, милочки, дурочки. Ты же совсем другая. Сталь, кремень. Пантера! Тебе нужно быть темно-каштановой. Бронзовой. Может быть, даже черной как смоль!