Три повести

Потянулся дымок над тихими землянками. Где-то проблеяла спросонья коза. Стукнули дверцы. Запахло вареными очистками. Аврам Дыня, босой, весь нараспашку, стал на пороге, потянулся, глядя на безоблачное небо: «Припекает сегодня», — и пошел развешивать галоши на колья. Женщины выдергивали из-под навесов ржавые лопаты.

— Настя, у тебя ручка для лопаты есть?

— Говорила бригадирша, Яценко сделает.

— А вот и сам он идет.

Денис Яценко вел к бывшей кузнице всю семью. Сам шел впереди, в руке — ящичек с инструментами; за ним — Илья с пилой и с топором; потом Ульяна с вилами на плече; дальше, цепочкой, дочери и два карапуза — Алешка и Катенька. У девочки — узелок с едой, у Алешки — гильза и щетка. Как по команде, все остановились около кузницы, где уже среди лома железа копалась Трояниха; Яценки сложили свои нехитрые пожитки и, выслушав наказ отца, стали разгребать место возле стены.

— Что здесь будет, Денис? — спросила Оксана.

— Мастерская.

— А я наковальню нашла и молоток. Без ручки, правда.

— Илья, помоги тетке Оксане, — обращаясь к сыну, велел старый Яценко.

Широкоплечий, крепкий Илья, ни слова не сказав, выкатил потресканное бревно, поставил его на попа, пристроил наковальню и молча стал строгать ручку для молотка.

Одна за другой подходили к кузнице женщины. Кто босиком, кто в кафтане, кто в пиджаке, а кто и в поношенной солдатской шинели. Ольга-беженка прибежала в пестреньком платьице, черная коса — бубликом, на щеках — ямочки, а губы синие-синие…

— Замерзнешь, девчонка.

— Марш домой, Ольга! — Это бригадирша. — Чего ходишь раздетая?

— Что вы, тетенька! Кровь у меня молодая.

— И разум зеленый.

Ольга потопталась на месте, но все-таки послушалась старших — побежала домой.

Женщины разделились на две группы. Кому ручки надо — к Яценко, кому лопаты напильником поточить — к Троянихе.

А за стеной кузницы Алешка с Вовкой, который подогнал сюда свое рогатое войско, трудились над лозунгом. Для большей убедительности нарисовали звезду, а штык скрестили с саблей.

— Здо́рово!.. «Все силы на помощь фронту!»

— Если бы еще: «Смерть фашистским разбойникам!»

— Негде написать, — с сожалением заметил Алешка.

— Слепит твой отец амбар — нарисуем. Только, чур, давай вдвоем… Хорошо?..

— Вов, я всегда с тобой…

Алешка неожиданно умолк — издали донесся глухой шум мотора. Так ровно и размеренно выстукивал (до войны еще) маленький движок, что качал воду на ферму. Откуда он взялся? Ребята посмотрели на берег — там и следа не осталось от водокачки.

— Мотоцикл трещит! — выкрикнул Алешка и показал на гору щеткой.

С бобринецкой стороны по большим комьям подпрыгивал, как жук-плавунец, мотоцикл. Дорога была разбита, как свежая борозда. А когда-то вдоль грейдера тянулась телефонная линия. Теперь кое-где чернели только вывороченные столбы, упавшие в разные стороны; они напоминали пьяных мужиков, что возвращались с буйной гулянки и по дороге застряли в болоте. Между этими столбами и петлял мотоцикл.

Все, кто был возле кузницы, с напряженным вниманием следили, как ползет по комьям «ИЖ». Фыркнув, он выскочил на выгон и подъехал к толпе. Мотоциклист, мужчина в годах, в сером плаще, в кирзовых сапогах, заглушив мотор, снял клеенчатые рукавицы.

— Так это и есть Колодезное?

— Да вроде оно.

— Фьють! — присвистнул неизвестный. — Никогда бы не узнал. Я здесь был в тридцать девятом — шумело село.

— Отшумело, как видите… А вы что скажете?

— Скажу. Может, слыхали — наша область собирает деньги на танковую колонну «Кировоградский комсомолец».

— У вас есть закурить? — подошел к гостю Аврам Дыня. — Нет табака? Тогда покажите паспорт или какой-нибудь документ… И чего вы, извиняюсь, на меня уставились. Здесь уже один удалец ездил, говорил, на эскадрилью собирает. Собирал, собирал, а выяснилось — проходимец. Вот так.

Мотоциклист улыбнулся — под глазами разбежались веселые морщинки.

— А-а-а! Слышал о таком. Задержали авантюриста, и сидит он там, где Макар телят не пас.

— Правильно. Чтоб не позорил Советскую власть.

— А я, люди добрые, из «Красной Звезды». Слесарь. Вот документы.

— Из Кировограда?.. Говорили, нет завода, разбомбили.

— Правду говорили. Взорвали нашу «Звезду». Груды камней — не подойти, не подступить. Сейчас все восстанавливаем.

— Быстрее пускайте завод. Потому что нет ни плуга, ни бороны, ни сеялки.

— Знаем, товарищи. Знаем вашу беду — изо всех сил стараемся. Если бы вы видели: и ночью горят прожекторы, по три смены рабочие вкалывают, здесь и спят, здесь и едят (целыми семьями приходят), по камешку цеха поднимаем…

Люди теснее окружили гостя; детвора из-под материнских рукавов сверкает любопытными глазенками; Алешка с Вовкой готовы на части разорваться — им хочется и мотоцикл потрогать, и незнакомца интересно послушать. Трояниха ладонью сжимает горячий лоб (после того пожара горит огнем ее голова) и тихо спрашивает:

— Расскажите нам, что в области творится.

— А творится то, что и у вас. Вот ездил по селам — везде одно разорение, но люди понемногу оживают. Собирают зерно для посева, коров к ярму приучают.

— Коровы в упряжках?.. Чего только не придумаешь на тощий желудок!