Три повести

За два дня артиллеристы построили прочный блиндажик и хорошо замаскировали орудия. С высотки далеко окрест были видны поля и холмы. Созревшая пшеница уже обессиленно склонила долу тяжелые колосья. Наблюдатель нанес на карту ориентиры. На запад, километрах в восьми от батареи, видна была церковка с узенькой, как луковичка, маковкой — это было поозерье. Восточнее стояли в поле четыре копенки — место, особенно привлекшее внимание Ивлева, так как неподалеку от копенок проходила грейдерная дорога. Дальше на юг тянулась рощица, где мог незаметно накапливаться противник, и начинались озера.

На туманном рассвете — накануне шел дождь, и испарения над озерами были особенно густые — наблюдатель сообщил, что со стороны рощицы показались четыре неприятельских танка. Ивлев приказал изготовить орудия к бою. Место для командного пункта он выбрал у второго орудия, откуда пологий скат открывал всю лощину. Утро было парное и вялое. Стекла бинокля запотевали. Рощица неясно проступала в тумане. Командир орудия, старший сержант Дегтяренко, особенно полюбившийся Ивлеву за упорство и выдержку, тоже не мог ничего разглядеть в тумане.

— Может, привиделось ему, Ковалькову, товарищ капитан, — сказал он, опуская бинокль. — Или те копенки за танки принял?

Сырая тишина утра приглушала звуки. Два других номера — татарин Агишев и бывший сборщик на московском автомобильном заводе Васильев — дожидались у пушки. Агишев, молчаливый, тронутый оспой человек, казался сонным и медлительным. Хлопотуном был Васильев со своими спорыми руками бывшего слесаря, маленький и подвижной. Ивлев достал портсигар и угостил папироской командира орудия и наводчика. Третий номер — Агишев — не курил.

— А что, если, товарищ капитан, дать гранатой? — предложил Дегтяренко.

— Вам батарею хочется обнаружить до времени, Дегтяренко? — осведомился Ивлев.

— Наперед батьки в пекло не лезь, — остановил его Васильев сердито.

Ивлев смотрел сейчас в сторону леса. Слева, проектируясь на фоне трех отдельно росших деревьев, темнело нечто привлекшее теперь его внимание. Это был танк. Ивлев опустил бинокль и протер стекла. Стрелка ручных часов перескочила через цифру «4» — начиналось утро. Испарения над озерами стали наливаться сильным белым светом. Вдруг очень далеко, в смягченной тишине, домашним, мирным голосом пропел петух. Все повернули в его сторону головы, точно жизнь призывно напоминала о себе. Опять запищал зуммер телефона.

— Вижу еще четыре танка со стороны шоссе, — доложил наблюдатель.

— Что он там насчитывает? — раздражился Дегтяренко.

Его зоркие глаза тоже заметили в расчистившейся от тумана лощинке черную точку неприятельского танка. Вначале он усомнился — не подошла ли к рощице за ночь своя танковая часть, но танк был серо-черный, немецкий.

— Вот гадюка, — сказал он. — На орудие лезет. Разрешите, товарищ капитан… я его накрою.

Но в ту же минуту танки пошли в атаку. Слева от рощицы, неизвестно откуда вынырнув, шло четыре средних танка, потом Ивлев увидел силуэты еще четырех других танков, переваливавших через горбину холма. Фонтаны черной грязи летели за ними, они шли на полной скорости прямо на батарею и на излучину передних окопов. Откуда-то щелкнул нетерпеливый винтовочный выстрел.

— Расчет, к орудию! — наконец скомандовал Ивлев.

Телефонист передал приказ. Опять пищал телефон.

— Восемь средних танков движутся со стороны леса, — доложил наблюдатель.

Васильев навел орудие на головной танк.

— А ну, — сказал он, ощерив зубы.

— Орудиями, правое — огонь!

Откуда-то из тумана нарастал мерный нагнетающий гул. «Воздух!» — предупреждающе крикнул связист. Зенитный пулемет на левом фланге дал длинную очередь. Воющий противный визг заставил пригнуться к земле. Черный куст разрыва медленно вырастал впереди. В ту же минуту ударила пушка Дегтяренко. Один из четырех танков, вышедших из рощицы, вдруг завертелся на месте, точно заводная игрушка в тире при удачном выстреле.

— Есть! — закричал Васильев.

Несколько винтовочных выстрелов хлестнули по выскочившим из танка танкистам. Двое упали, один побежал зигзагами, ловко припадая, и вдруг точно провалился — исчез. Остальные танки продолжали идти полным ходом на батарею. Не опуская бинокля, Ивлев нащупал ногой земляную ступеньку и выбрался почти к самому орудию.

— Наводить на середину танка!