Три принца

Но едва обеспокоенность улетучилась, на очередном ночном привале ко мне вновь пришёл он - пришёл Голос.

Я много дней подряд просто проваливался в темноту. Ничего не ощущал и ничего не видел. Просто засыпал и просыпался.

Но яркие картинки всё же настигли меня.

Этот сон был столь же ярок, столь же красочен, как и все сны до него. Только в этот раз я не летал по окрестностям. Я просто вращался над океаном. Видел прибой у далёкого берега, видел холодные безжалостные волны. А затем оборачивался, и в другой стороне видел усеянный водорослями песчаный берег.

Голос ничего не сказал в этот раз. Ничего не предлагал. Никуда не подгонял. Он лишь показывал варианты и подталкивал выбрать один из них.

Так что проснувшись и вспомнив детали сна, я убедился в своей правоте: аниранов в Астризии не осталось. Они там, на других материках. За глубоководными океанами, переплыть которые мне ещё предстоит. Но поскольку сейчас передо мной стояли иные задачи, да и переплывать океаны я, мягко говоря, был не готов, я вновь попытался закрыться от Голоса. Видеть каждую ночь одно и то же, получать визуальные пинки под зад, мне не хотелось. И я подключил "дым забытья".

Но сработал этот странный наркотик по-особому: я впервые увидел сон, где главным героем был не Голос - был мой сын.

Я видел этот сон лишь однажды. Да и то, наверное, потому, что перебрал с дозой. Было так кайфово "дунуть" по полной, что я не смог себя остановить.

Я был в покоях, которые мне выделил принц Тангвин. Ни Мелеи, ни Дейдры рядом не оказалось. Лишь знакомая деревянная кроватка покачивалась, а изнутри доносились всё те же очень знакомые "агыльгыли".

Но обеспокоенности я не испытывал. Я испытывал счастье.

Я подошёл к кроватке и склонил голову набок, с улыбкой наблюдая, как малыш играет собственными ручками. Он лежал на спине, выставил перед собой руки и вертел ими, наблюдая, как мельтешат крошечные пальчики. Но когда я подошёл ближе, он перестал смотреть в пустоту и пускать слюни. Он сразу заметил меня. И сразу прекратил баловаться.

Это было очень странно. На меня как будто смотрел не четырёхмесячный младенец, а, как минимум, отрок. Глаза его выдавали. Они смотрели внимательно и заинтересованно. Брови хмурились, словно малыш пытался вспомнить, где он видел того, кто сейчас склонился над его кроваткой.

- Папа? - эти слова прозвучали совершенно неожиданно. Я даже отпрянул в страхе. Голос был детский, но совсем не такой неуверенный, каким дети произносят первое в жизни слово.

Поборов страх, я вновь склонился над кроватью. Но больше слов никто не произносил. Я не мог, потому что словно онемел. Мой рот мне не подчинялся. А Элазор не говорил, потому что ждал ответа. Ждал реакции. Ждал подтверждения, что я - именно тот, кого кого он хочет услышать.

Я пытался заставить себя говорить. Пытался привести язык в действие. Но ничего не получалось. Малыш спокойно лежал на кроватке и задумчиво ждал моего ответа. Но, так его и не получив, протянул ко мне маленькие ручки. Его пальчики тянулись, а ладошки хотели сжать мои пальцы.

И я уже, было, вытянул руки в ответ. Ребёнок улыбался, а я испытывал самые радостные, самые счастливые ощущения в своей жизни.

Но опять случилось нечто странное: когда я тянул руки, бросил взгляд на свои ладони. Рассмотрел несколько шестиконечных пятнышек и увидел, что они горят оранжевым пламенем. Горят, как самое яркое в мире пламя, которое стремится покинуть меня и наполнить своим жаром другой сосуд.

Я отдёрнул руки, испытывая чудовищный страх. А в следующее мгновение проснулся, обливаясь холодным потом. Взгляд метнулся к ладоням. Но всё было в порядке: я всё ещё оставался избранным, всё ещё оставался анираном, который смог достичь большего, чем другие.

Весь тот день я был сам не свой. Вспоминал сон, пытался душить на корню лёгкую неприязнь и раздражение, которые испытывал к сыну. Мне почему-то казалось, что и он хочет отобрать мой дар. Хочет сам стать избранным. Хочет сам пройти путь анирана. И я был уверен, что этот странный сон по-любому несёт какую-то информацию. В этом мире, где я - практически божество, любые сны несут информацию. Надо лишь разобраться, что содержит эта информация. И в чём иносказательность.

Так что весь оставшийся путь до озёрного города Плавин, я больше ни разу не укладывал листик на тлеющий уголёк. Я предпочёл вновь столкнуться с Голосом и внимать его намёкам, чем видеть, как из своей кроватки мой сын пытается отобрать мой дар.

Но сны перестали приходить. Будто я узнал то, что должен. И теперь обязан сам разобраться, что всё это значит.

Часть 5. Глава 14. Неизвестный восток.