Три принца

Мы плыли пять дней по реке на восток. Я не стеснялся выходить из каюты, по вечерам изумлялся красотам озёрной глади и уважительно кивал головой, наблюдая за уверенным движением пассажирского потока.

Ялик наш не плыл в одиночестве. Впереди и позади, справа и слева держались на умеренном отдалении другие суда. Там пели и стенали. Горланили песни и ругались. А чуть подальше от судов профессионалы сплавляли лес. Буксиры медленно тащили за собой кошельные сплавы, стараясь не приближаться близко к пассажирским судам.

Но всё же больше меня интересовали мысли испуганных матросов. Их осталось четверо из всей команды, и они редко показывались нам на глаза - очень сказывалась разница в статусе. Но, как я уже не раз замечал, золото творило с людьми чудеса. И рты открывались, и языки начинали чесаться, и мысли охотнее покидали слаборазвитые головешки.

Матросы пели всё ту же песню: аниран - шарлатан, аниран - выдумка. Я старался задавать вопросы осторожно, завуалировано намекал и давал подсказки. Но ни капитан, ни матросы не верили в сказки. Они повторяли те же мантры, что я слышал в городе. В анирана никто не готов был поверить, пока не увидит своими глазами. Да и то вряд ли поверят без подтверждающего кивка местных пастырей.

- Ситуация хуже, чем я думал, - говорил я своим друзьям, когда мы собирались в выделенной нам каюте. - Тут целый цирк-шапито надо ставить и фокусы показывать. Иначе даже своим глазами не поверят.

- Так везде, - не соглашался со мной Сималион. - Пока милих делами не докажет, что он существует, чернь будет сомневаться. Здесь ему придётся действовать так же, как он действовал в окрестностях столицы - быть везде самому, везде слово доносить. Везде показывать, что он не выдумка.

- Но сколько времени на это понадобится? - огромные расстояния такой страны, как Астриизия, нагоняли уныние.

- Зимы, - уверенно сказал Сималион. - Много-много зим понадобится, чтобы люд поверил в анирана. А сколько уйдёт на то, чтобы что-то изменилось...

Мастер так и не договорил. Он озадаченно покачал головой, как бы намекая, что времени придётся потрать ещё больше. Намного больше.

***

Мы причалили в порту Винлимара на шестой день.

Ещё до того, как мы вышли к озеру Холетер, я пришёл к выводу о необходимости усиленной маскировки. За шесть декад в пути мы все заросли, как обезьяны. Даже Иберик, который тщательно следил за своей головешкой, подзабил на это дело. Благодаря этому я понял, что он - в его-то очень молодые годы - лысеет. Но так и не решился спросить, с чем это связано. Вилибальд-то да и папаша-Каталам просто чудовищной волосатостью отличались. И хоть Иберик в какой-то степени внешне походил на отца, то есть в отсутствии чужих ген можно было не сомневаться, волосы на голове терял с заметной скоростью. Мне между делом подумалось, что в какой-то период собственного возмужания он увлёкся употреблением вредного отвара из листьев дерева Юма, который именно такой эффект и вызывал. Но так ли это на самом деле, я не стал выяснять, ибо парень действительно стыдился проплешин.

В общем, когда у озера все приводили себя в порядок, я решил и бороду сохранить, и шевелюру оставить. Длинные волосы закроют покорёженное ухо, а густая борода сделает абсолютно неузнаваемым для тех, кто, возможно, имел счастье меня лицезреть. Всё же, как никак, мы прибывали на враждебную территорию. Здесь показывать анирана я бы постеснялся. Не только потому, что информация об этом моментально достигнет нежелательных ушей, а ещё потому, что здесь анирана хлебом-солью точно встречать не станут.

В этом я убедился, когда мы сходили на землю. Таможенного контроля как такового не существовало, но суровые ребята в стандартной экипировке храмовников нас внимательно осмотрели. Не только на предмет наживы, но и на предмет статуса. Был бы наш статус низок из-за определённой манеры поведения, из-за пугливых глаз и из-за отсутствия умения вовремя "дать на лапу", после скоротечного знакомства мы бы не только лошадей лишились, но и пинок под зад получили бы. Но поскольку примо Сималион действительно обладал статусом "примо" и вёл себя соответственно, хамить и грубить ему храмовники не посмели - когда они потребовали оставить оружие, именно он одарил их испепеляющим взглядом и снисходительными словами: "Примо сдать оружие? Вы сорной травы объелись?".

После этих слов от нас отвязались. Ребята-храмовники держали нос по ветру и сразу сообразили, кто главный в нашей приехавшей каяться компании. И кого лучше не провоцировать.

- Это какой-то кошмар, - бормотал я себе под нос, когда мы покидали территорию порта, с трудом пробираясь по улицам города.