Три прыжка Ван Луня. Китайский роман

После того, как его включили в штат придворных внутренней службы, Го быстро распрощался с прежними привычками, обусловленными суровой солдатской жизнью; здесь ему пришлось привыкать к интригам, сплетням, особой атмосфере, которая определялась главенствующей ролью евнухов. Ему и раньше не были чужды азарт игрока и порывы любовной страсти, теперь же он предался им безоглядно. Он влюбился в четырнадцатилетнего сына бедной вдовы садовника — мальчика, которого звали Гэн Цзун, — полностью содержал его, поселил у себя, посвящал ему много изящных стихотворений. В покоях когда-то непритязательного воина теперь повсюду валялись баночки с косметическим гримом, флакончики духов, расшитые накидки; тщеславный мальчишка, женственный и не лишенный грации, нежился на коленях мужественного усмирителя демонов и, улыбаясь, позволял, чтобы тот робко целовал его, угощал сластями.

Они любили друг друга — пока Гэн Цзун, щеголявший в шелках как какой-нибудь царевич, не решил, что Го дарит другому мальчику больше подарков, чем ему, и не убежал. Много дней Го рыдал, не переставая, запершись в своей комнате; потом вдова садовника привела сына обратно, так как не одобряла его выходку опасаясь за свои дополнительные доходы. Го простил его — хотя мальчишка признался, что к нему пристает один евнух и что он, Гэн Цзун, уже принимал от него подарки. Со временем Го разузнал кое-какие подробности об этой новой дружбе, выяснил, о ком именно идет речь, и услышанное было настолько отвратительно, что он начал просить, чтобы ему позволили вернуться к сторожевой службе. На самого мальчика он не сердился; но тот все равно заметил, что внутри его друга что-то надломилось.

И вот — возможно, потому, что благодаря длительному общению с Го сын садовника и сам сделался более чувствительным, — он вдруг сник, затосковал, неделями едва притрагивался к пище, надолго выпадал из реальности. Банъгэ сидел у постели возлюбленного, от горя не находил себе места, за долгие недели болезни ни разу не покинул дома. В конце концов мальчик поправился. Их дружба расцвела, они были преданы друг другу; как никогда раньше. И хотя в придворных кругах обычно не обращали внимания на характерные особенности людей, над влюбленностью доблестного и честного Го смеялись все. Гэн Цзун был уже взрослым, хотя и изнеженным юношей; банъгэ же оберегал его от любого порыва ветра, вскакивал в страхе, стоило мальчишке нахмуриться.

Банъгэ погруженный в мир собственных ощущений, не замечал, что окружающие относятся к нему без должного уважения. Мальчик же, и до болезни отличавшийся раздражительностью, сердился на Го, из-за которого стал предметом всеобщих насмешек, в конце концов решил с ним расстаться и уступил домогательствам другого банъгэ, вместе с которым теперь смеялся над своим прежним любовником. Го с тех пор, как узнал об этом, целыми днями бродил в полубессознательном состоянии по стенам Маньчжурского города, во дворце же надолго впадал в беспамятство, бушевал; друзья еле удержали его от смертоубийства. И, пусть с трудом, как-то утихомирили страдальца, у которого еще не открылись глаза на нелепую сентиментальность его поведения.

Загнав отчаяние вглубь, Го задумался, что ему делать дальше. Армейская служба, каждодневная солдатская лямка больше его не привлекали; оставаться в Пурпурном городе он не хотел. Он попросил, чтобы его перевели в ведомство управления речным транспортом, в Суанькэ на Великом канале. Там Го развернул лихорадочную деятельность, дни его проходили в инспекционных поездках, прогулках под парусами, сочинении стихов; по собственной просьбе он был оставлен в том же ведомстве еще на три года и даже получил повышение, поскольку за время пребывания в прежней должности улучшил речное сообщение и заметно увеличил поступления в государственную казну.

По окончании срока службы в Суанькэ Го отправился в небольшое путешествие, чтобы навестить своего дядю, жившего в Датуне; и из этого путешествия не вернулся; через полгода, поскольку поиски не увенчались успехом, его вычеркнули из должностных списков. Считалось, что он стал жертвой разбойного нападения в горах Наньгу. На самом же деле Го присоединился к «поистине слабым» — в тот момент, когда они ушли из захваченного селения и Ван Лунь их покинул.