Три рэкетира

Кристина постояла на балконе, пока ставшая крохотной фигура Василия Васильевича не скрылась из виду. Затем вернулась в сумрак комнаты. Взялась за телефонную трубку, набрала номер квартиры Ледовых. Наслушавшись длинных гудков, Кристина повторила попытку. Благо, спасибо японским инженерам, появившиеся с недавних пор кнопки «REDIAL» избавляли от привычно-мучительного накручивания диска. Но и во второй, и в третий раз Анна на противоположном конце линии упорно не отвечала.

– Ну-же, корова старая, возьми трубку! – Кристина от нетерпения пригорцовывала на месте. Во-первых, подруги еще вчера условились вечером пофестивалить в городе. Тут загвоздка была в том, уедет ли Виктор Ледовой на давно запланированную рыбалку/охоту, или, по каким-то причинам, обломается. Естественно, в этом случае все планы подруг шли коту под хвост. Во-вторых, Кристина, серьезно напуганная рассказом своего супруга, хотела просить помощи у Анькиного дяди. Дело осложнялось тем, что сказать Аньке правду было нельзя – та и не подозревала, что записывающая аппаратура в сауне используется Бонасюками для шантажа. Кристине предстояло выдумать нечто правдоподобное, чтобы заставить Аньку выбить у Олега Правилова круглосуточную охрану для сауны.

Кристина бесцельно послонялась по квартире. Попробовала взять в руки книгу, но сегодня ей явно не читалось. Снова попыталась дозвониться Аньке и опять безрезультатно.

«Либо эта коза вдрызг пьяная валяется… – не без оснований подумала Кристина – запои у Аньки случались, в последнее время все чаще и чаще. – Либо она куда-то слиняла. Куда бы это?». Помыкавшись бестолку еще с полчаса, Кристина подалась в ванную. Неторопливо сбросила одежду, взглянула на свое обнаженное отражение в большом, по размеру двери, зеркале. Осталась вполне довольна собой. Потом подумала о картине, представляющейся Васе, когда тот ходит в душ, и ехидно захихикала. «То-то он упирался, когда я решилазеркало здоровенное повесить».

Затем Кристина легкомысленно выплеснула в ванную треть бутылки дорогого импортного шампуня, улыбаясь тому, как задрожал бы бережливый Вась-Вась, став свидетелем подобной неслыханной расточительности. Дождавшись, чтобы поверхность воды покрылась толстым слоем белоснежной пены, Кристина медленно забралась в ванную.

«Вот ты киснешь по три часа в кипятке, так потом не удивляйся, когда сердце откажет. Или еще что-нибудь…» – как-то нравоучала подругу Анька. Анна отдавала предпочтение душу. Кристине было до лампочки. Она улеглась, оставив над пузырящимися пенными хлопьями только голову и коленки, закрыла глаза. Лицо стало мечтательным. Мысли сами по-себе вернулись к симпатичному мальчику, доставшемуся накануне им с Анькой в качестве совершенно неожиданного приза.

Кристина представила руки молодого человека на своих округлых бедрах. Ее пальцы нежно коснулись сосков. Соски, хорошо знакомые с подобными прикосновениями, послушно затвердели и увеличились в размерах. «Какой все-таки славныймальчик», – промурлыкала Кристина и ее правая рука, скользнув вниз, погладила живот. А затем медленно двинулась туда, где волосы были нежными и шелковистыми. Тело самопроизвольно выгнулось дугой, и Кристина громко застонала…

Когда она выбралась из ванной и вновь взялась за телефон, на улице уже сгущались сумерки. Анькин телефон по-прежнему молчал.

Позвони мне, позвони, позвони мне ради Бога, – пела Кристина, держа трубку. «Карнавал»[71] стал хитом, когда они с Анькой вкалывали на фабрике, много лет назад. Достать билеты на киносеанс было в то время большой проблемой, достать пластинку, выпущенную фирмой «Мелодия» по следамп прогремевшего музыкального фильма – еще сложнее.

– Через годы протяни, голос нежный и глубокий… – продолжала мурлыкать Кристина. Правда, оставалось гадать, о ком речь? О подруге Аньке, запропастившейся неизвестно куда, или о молодом незнакомце из сауны.

Кристина устроилась в гостиной, включив телевизор для фона. Мысли ее вернулись к вчерашнему молодому человеку.

Несмотря на то, что солнце закатилось за горизонт, на улицу было жарко, как в духовке, через открытую настеж балконную дверь веял горячий влажный воздух, напоминающий обожаемый Вась-Васем кисель.

– Мама мне такой варила, – как-то давно пояснил свою слабость Бонасюк. Повторить это нехитрое блюдо Кристине не составило труда.