Три рэкетира

Пока Тренер и оба брата укрывали парусиной «Уазик», как мертвеца саваном, Седой подхватил сумки инкассаторов и поволок их к воде. У самого берега покачивался на волнах большой серый катер. Десна ласково плескалась о его борта, то отпуская, то натягивая канат, которым катер был пришвартован к ближайшему прибрежному пню. Сбросив туфли и закатав штанины брюк выше колен, Седой загрузил сумки с деньгами в катер, а затем и сам перемахнул через борт. Старший из кучерявых, покончив с тентом, последовал за Седым.

– Тренер, – Седой привстал на сиденье, – перед тем, как топить машину, двадцать раз убедись, чтоб вокруг ни единого постороннего глаза. Отвечаешь головой. – Голос и интонации Седого были такими, что можно было не сомневаться, Тренер все сделает как надо.

Доктор запустил двигатель и «Амур»,[28] по мере набора скорости все выше подымаясь из воды, устремился вниз по течению.

Через пятнадцать минут Доктор и Седой миновали устье Десны. Десна растворилась в Днепре. Берега обеих рек тесно усыпали дачные домики, над водой неслись крики детишек, резвившихся на песочных пляжах. К свежевыкрашенному причалу пришвартовывался речной трамвай. Из старого корыта повалила такая большущая толпа горожан, что оставалось только удивляться, как это оно не затонуло по дороге. Движение по Днепру стало оживленным. Большинство моторок шло встречным курсом. «Прогрессы», «Крымы» и «Казанки», завывая подвесными «Вихрями», «Нептунами» и «Ветерками», кто на что горазд, ежеминутно разминались с «Амуром». Доктор отмахивал белым флажком, пока у него не занемела рука.

– Прямо какой-то исход, – сказал Доктор Седому. – Оно и понятно, – добавил Доктор, – время к обеду. Сегодня четверг. Пятницу прогулял, вот и полноценных три дня к отпуску вырисовываются, можно сказать, на ровном месте.

Седой нахмурил лоб, и Доктор решил не продолжать.

Доктор держал в районе пятидесяти километров в час, и «Амур» кидало на крутых волнах. Вода со скрежетом таранила днище, пенистые брызги разлетались в разные стороны. На подходе к городу катер обогнал колесный пароход, смотревшийся стопроцентным выходцем из эпохи Тома Сойера. Пароход, пыхтя, тянул за собой бесконечную змею земснаряда. Затем им попалась груженая гравием баржа. Баржа сидела в воде по самые кнехты, а перед носом толкала здоровенный пенный бурун. На протянутых по камбузу бельевых веревках сушились какие-то вещи, в том числе и детские. Видимо, капитан путешествовал с семьей, чем, впрочем, в те времена не рисковал никого удивить.

И, наконец справа поплыли живописные киевские холмы. Сразу за мостом Патона Доктор сбросил скорость. «Амур» развернулся носом к связанным между собой бонам, ограждающим акваторию лодочной стоянки РОП-4. Вся стоянка оказалась заполненной катерами и лодками, подрагивающими на речной зыби. Вокруг многих лодок бодро сновали люди.

Лихорадка выходного дня, – хотел пошутить Доктор. Они с братом запали на группу «Би Джиз»,[29] как раз сделавшуюся чрезвычайно популярной. Покосился на Седого и прикусил язык.

Едва «Амур» ткнулся носом в отведенное для него место на причале, оба бандита неторопливо выгрузили нехитрое имущество обстоятельных рыбаков: пару здоровенных рюкзаков, четыре спиннинга с колокольчиками, два ведра – одно в другом. Пройдя до конца причала, бандиты затолкали большую часть поклажи в обшарпаный стальной ящик, служивший некогда доктору для хранения подвесного мотора. Пока он не разжился «Амуром». Повесив на дверцы амбарный замок, Доктор и Седой налегке вышли с лодочной стоянки и уселись в голубые «Жигули» Доктора.

– Скорость не превышай. Спокойней, короче, – буркнул Седой, доставая с заднего сиденья объемистый холщовый мешок. В мешке лежали белые медицинские халаты.

Буквально через четверть часа они прибыли в районную больницу на Соломенке и, никем не замеченные, проникли внутрь через служебный вход. Седой прошел в отведенную ему палату, снял одежду и накинул унылую больничную пижаму.

– У нас все тихо, – симпатичная медсестра заглянула в палату. Седой кивнул медсестре, улегся на койку и задрал куртку пижамы. Медсестра ловко прикрепила к его животу трубку катетера, наложила сверху марлевый тампон и закрепила конструкцию лейкопластырем. В палате появился Доктор, ухмыльнулся игриво, поправил на переносице дужку очков и обратился к медсестре:

– Наташенька, ну-с, как себя чувствует прооперированный?

Поддерживать шутливый докторский тон у Седого и в мыслях не было. Он ответил таким мрачным взглядом, что Доктор немедленно посерьезнел. Расслабляться действительно пока было рано. Хотя первая часть операции и прошла, что называется, без сучка и задоринки.

* * *