Три рэкетира

Он ни к кому конкретно не обращался. Просто стоял, опершись на широкие перила террасы, осматривал живописные окресности и с наслаждением вдыхал влажный и густой воздух, наполненный запахами замшелых камней и прелой листвы. «Вот, как ни крути, азапах старого парка отличается от запаха дикого леса», – думал Правилов, набирая полные легкие. Охрана была расставлена, все схвачено, следовательно, можно было немного побездельничать. До прибытия Виктора Ледового оставалось не менее четверти часа.

– Было много дорожек на Владимирской горке, Олег Петрович, – вежливо возразил один из его людей, подобранный самим Правиловым из числа бывших офицеров, – пока какому-то мудаку из ЦК КПУ не пришло в голову разместить там новый музей Ленина.

На площади Ленинского комсомола?[44]

– Так точно.

– Да они, вроде бы, не сильно горку зацепили, – задумчиво проговорил Правилов, пытаясь вспомнить, а что, собственно, было на месте музея Ленина, построенного в начале 80-х. – Слушай, а куда ведет эта дорожка? – спросил Правилов, имея в виду ту самую, по которой в его воображении вполне бы могли ходить Элли с Тотошкой.

– Метров через сто обрывается, Олег Петрович. У руин старой дворянской усадьбы. Отсюда не видно. Да и нет там ничего. Пара камней из земли торчат. Их с подъездной дороги можно заметить, пока не зазеленеет все.

– С подъездной к ресторану?

– Так точно.

– Откуда знаешь, что усадьба дворянская?

– Дед рассказывал. Я на Сырце вырос, недалеко тут совсем, – телохранитель неопределенно взмахнул рукой. – Мы с ребятами каждые каникулы в этих местах околачивались. Летом на великах, зимой – на санках. Или на озерах торчали. В году семьдесят пятом, помню, в озерах этих рыбу попробовали разводить. Для красоты. Куда там. Со всей округи рыбаки сбежались – по десять удочек на одну рыбку.

Правилов хмыкнул:

– Так это, выходит, бывшие угодья дворянские?

– Вроде того, Олег Петрович. Имение. Дед как-то так говорил. В революцию хозяев, понятное дело, пришили. В тридцатых годах усадьба как детский дом использовалась. Или что-то в этом роде. А вот, кто ее разрушил, – Бог его знает. Когда я пацаном был, – одни камни уже оставались.

– Одни камни… – тихо повторил Правилов. Бросил задумчивый взгляд на заросли, скрывающие руины, и двинулся к выходу с террасы, бросив через плечо:

– Ладно, присматривай тут.

– Есть присматривать.

Укрытые от посторонних взглядов колышущимися ветвями, густо поросшие травой, руины старого дворянского дома безмолвствовали. Безразличные ко всему в этом мире и абсолютно никому в нем не нужные. С каждым годом, с каждым истекшим десятилетием, они все глубже уходили в землю. Туда, куда давно ушли их безымянные строители и обитатели. Но пока еще были здесь, как чей-то след, оставшийся на песке.

* * *

И все же, забравшись в самую середину, опустившись среди замшелых камней на ковер из опавших листьев и закрыв глаза, казалось, еще можно было что-то уловить. Какие-то неясные звуки, какие-то трепетные тени еще были здесь. Словно руины еще жили своей, прошлой жизнью. Словно тут каким-то непостижимым образом уцелели отголоски той далекой эпохи, когда они не были руинами. Стоило только представить себя ребенком, прижимающим морскую раковину к уху, чтобы услышать шум прибоя, как что-то оживало среди замшелых разхвалин. Что именно? Хороший вопрос. Возможно, эти были обрывки фраз, которыми перебрасывались кухарки, колдующие над кастрюлями в кухне. Ржание взмыленного скакуна, запах сигары, плывущий с веранды, где барин, в костюме для верховой езды, сидя в кресле, развернул газету, примслушиваясь к перебору фортепиано из гостиной.

* * *

– …И никаких налогов не заплатят… – одетый в штатское милицейский майор отточеным десятилетиями движением стряхнул последние капли и ловко застегнул ширинку. – Ух и хорошо… – майор покосился на Украинского. Они стояли плечом к плечу и были заняты одним делом.

– И не подкопаемся тогда никак. Деньги пойдут через оффшоры, хрен его знает где, и вылезут, к примеру, на Кипре. Или в швейцарском банке на кодированном счету. Если сейчас за жопу не возьмем, потом – пиши пропало. – Майор безнадежно махнул рукой, – выскользнет, сволочь.

Полковник Украинский в респектабельном двубортном костюме преуспевающего бизнесмена одернул брюки и согласно кивнул.

– Брать Ледового нужно сегодня. При передаче взятки, – Украинский сверился с часами, – минут через десять Ледовой должен объявиться. Его заместитель по безопасности Правилов давно там, – Украинский показал в направлении деревянных стен «Дубового Гая», наполовину укрытых листвой.

– Это который бывший военный?

– Точно. Он у Ледового «секьюрити» командует. Опасный, как тарантул.

– Тарантул не тарантул, а с шестнадцати ноль-ноль в ресторане торчит. Мне ребята доложили. Уже, наверное, корни пустил.

– Слушай, – Украинский покосился на замшелые камни, над которыми они стояли. Кое-где из травы виднелись остатки старинной кладки, – а это что за развалины?

– Эти? – майор уже двинул по гравийной насыпи к дороге. – А шут его знает.