Три рецепта для Зоюшки

Заворачиваясь в объёмную куртку, Альбина ощущала себя так, будто он её обнимает. Но увы — пока это была всего лишь фантазия.

Дима сел рядом на траву. Не вплотную, но достаточно близко. И негромко поинтересовался:

— Почему вы плачете, Альбина Ал…

— Да перестань ты использовать отчество, — проворчала она, всхлипнув. Ну давай, откажи плачущей женщине. Если сможешь. — Я разве старая бабка? Называй просто по имени. — И решила рискнуть: — Можешь и на «ты». Я не обижусь.

Дима помолчал, будто раздумывая, но потом кивнул.

— Хорошо, Альбина. Ты… почему ты плачешь?

Сработало!

Резко захотелось взвизгнуть — девушка даже стиснула зубы, чтобы ни в коем случае с губ не сорвалось ни одного ликующего звука. Да, вот так. Ей совершенно всё равно, абсолютно безразлично. Подумаешь — сказал ей «ты». Ничего особенного.

Но сердце тем не менее колотилось, как шальное, едва не выпрыгивая из груди…

77

Альбина

— А ты должен знать, почему я плачу, — вздохнула она нарочито горько. — Все знают. Ты тоже сегодня наверняка Алискину крысу искал.

— Искал, — подтвердил Дима то, что Альбина знала и так, и неуверенно продолжил: — Но… её же нашли в результате, насколько я понял. Тогда почему ты плачешь?

— Нашли, — Альбина хмыкнула. Чуть более ядовито, чем хотелось бы, но ладно уж — она ведь не профессиональная актриса! — В комнате у Алисы. Эта… нехорошая девочка спрятала свою крысу, чтобы мы с Глебом поругались. Обвиняла меня. Думаешь, это очень приятно?

— Думаю, не очень. Но Глеб Викторович разве тебя обвинял? — возразил Дима уже гораздо решительнее. Видимо, разобравшись в причине истерики, осознал и то, что должен говорить. — Я сомневаюсь, что он тебя вообще подозревал, а уж тем более — обвинял. Зачем красть крысу? Это действительно только ребёнок и мог придумать.

— Не обвинял, — не стала отрицать Альбина. — Но он меня и не защищает особо. Этот ребёнок постоянно вытирает об меня ноги. Я просто дико устала от подобной ситуации. Не знаю, что делать. Ну не нравлюсь я ей, как ни стараюсь!

— Так, может, и не стараться? — предложил вдруг Дима. — Ты ведь за Глеба Викторовича будешь замуж выходить, а не за Алису. Рано или поздно ей надоест пакостничать, я уверен.

— Вот именно — скорее поздно, чем рано. — Альбина усмехнулась, шевельнулась… и ощутила, что совершенно замёрзла, особенно в том месте, на котором сидела. — Слушай, холодно, пойдём отсюда. Хватит, наплакалась я. Проводишь меня?

— Провожу, — кивнул Дима к её радости, встал и подал руку. Сердце вновь совершило в груди сальто-мортале, и Альбина, приняв ладонь мужчины, встала и робко, осторожно посмотрела ему в глаза, бросив взгляд из-под ресниц.

Дима смотрел спокойно. Без восхищения или трепета, без желания. Возможно, немного сочувственно, но и только.

Ладно, скоро задействуем тяжёлую артиллерию…

Альбина ухватила Диму за локоть, и до корпуса, где она жила, они так и шли — под ручку. Разговаривали тихо, и уже не про Алису — про погоду и Димкины планы на выходные, которых у него не было, поскольку его невеста умудрилась подхватить ковид. Правда, уже выздоравливала, но карантин пока действовал.

Внутрь Дима заходить не стал, и Альбина даже чуть расстроилась, но решила не настаивать — это было бы слишком откровенно и подозрительно. Сняла куртку и, улыбаясь одной из своих самых обаятельных улыбок, протянула её мужчине.

— Спасибо тебе огромное за всё. И за ветровку, и за разговор. Очень помогло.

— Я рад, — мягко улыбнулся Дима, опустил взгляд… и коснулся им зоны декольте. Альбину окатило жаркой волной, и она, повинуясь какому-то порыву, подалась вперёд и прижалась губами к мужской чуть колючей щеке, пахнущей настолько потрясающе, что Альбина едва не застонала. Боже, какой же он… великолепный…

Отстранилась, посмотрела в глаза и улыбнулась — взгляд у Димы был слегка растерянный. И смотрел мужчина на её губы.

— Доброй ночи, — почти пропела Альбина, облизнувшись, и поспешила внутрь здания.

На этот раз девушка была уверена, что Дима, пока она уходила, смотрел на неё, а не в пространство. И не куда-нибудь, а на бёдра и ягодицы.

Смотри-смотри… Только глаза не сломай, дорогуша!

78

Зоя

Ночью я долго не могла уснуть, всё ворочалась и вздыхала. Считала овец, зайцев, ещё какую-то дичь, но ничего не помогало — на сердце было тревожно и волнительно.

Я отлично понимала, что было бы правильнее написать заявление об увольнении завтра же, пока у меня ещё остаётся шанс вырваться из этой истории с наименьшими потерями. Как будто мне было мало Марата! Он унизил и растоптал меня настолько, что я потом несколько лет вообще не могла смотреть на парней. А как иначе? До сих пор порой вспоминались его презрительный взгляд и слова: «Да кому ты вообще можешь быть интересна, простушка-бедняжка? Ты просто так настойчиво предлагала себя, что я решил взять. С чего бы нет? Но хватит — надоело. Предложи себя кому-нибудь другому, тебе не привыкать».