Три родины

Мы уже проехали поездом, как мне показалось, пол страны. От Донецка до Арзамаса. С пересадкой в Москве. Мать везла нас, троих малолетних детей, на лето к дальним родственникам в деревню. Как она говорила – на родину. То ли из-за желания сэкономить, то ли из-за опоздания на рейсовый автобус, последние несколько километров мы тряслись по проселочной дороге в кузове колхозного грузовика, наполовину заполненном молочными бидонами. Трое попутчиков- односельчан, узнав мать, с интересом расспрашивали о городской жизни в Донбассе. При этом удивлялись ее смелости, отправившейся одной, без отца, с таким багажом в дальнюю и трудную поездку. Кроме троих уставших, но до предела возбужденных путешествием детей, мать везла несколько сумок и чемоданов одежды, продуктов, гостинцев и подарков. Я мало уделял внимания их разговорам, так как меня больше беспокоили непрерывно скользящие по металлическому полу кузова ненавистные бидоны, норовящие зашибить ноги, или испачкать новые штаны остатками молока. В добавок, одновременно приходилось защищать от них двух испуганных сестер. Неожиданно поймал себя на ощущении, что меня что-то смешит и веселит до умиления. Без труда определил – это уже знакомый, приятный ушам и сердцу деревенский приволжский говор, на который, незаметно для себя, перешла и мать.

В деревне нас встречает тетка Дуня. Быстро обняв и поцеловав меня, она сразу же переключается на мать и сестер, с громкими, радостными причитаниями, бесконечными поцелуями и объятиями увлекая их в избу. Разгружая багаж, я все время вертел головой, с интересом рассматривая огромные тополя у церковной колокольни, где шумно выясняли отношения грачи и вороны, небольшое стадо свиней, спокойно купавшихся в луже и разгуливавших по главной улице, старые бревенчатые избы с замысловатой резьбой на фасадах крыш и наличниках окон. Это уже третий визит на моей памяти. Многое мне уже знакомо и привычно. Тем не менее, мое детское сердце наполнилось радостью ожидания чего-то нового, доселе неизвестного и необычного.

Лето пролетело стремительно и незаметно. Уже середина августа. Мы успели все. Побывали в гостях у родни в соседних деревнях и поселках, передали многочисленные приветы и гостинцы от уехавших в Донбасс родственников и земляков. Были на пасеке у деда Семена. Я до сих пор не мог сложить о нем однозначного мнения. Высокий и худощавый, с длинными седыми волосами на голове, буденовскими усами и окладистой бородой, при первом знакомстве он напоминал мне Дон Кихота. После непродолжительного общения, я видел в нем уже старца-старообрядника. Расставаясь, был уверен, что видел его портрет на одной из икон в старой бабушкиной хате. Больше всего мне нравилось чаепитие с его участием. Имея большие запасы разных сортов меда, он почему-то считал показателем своего благополучия, наличие на столе не этого вкусного деликатеса, а твердого, кускового сахара. Расколов специальными кусачками грудку сахара на несколько маленьких частей, он неспеша отправлял их в, скрытый густой растительностью, рот и неторопливо запивал несколькими блюдцами чая из старого пузатого самовара. Чаепитие могло растянуться на полтора-два часа. Все это время он разговаривал. Так же спокойно и неторопливо. Иногда трудно было понять, кому из присутствующих предназначались его слова. Порой казалось, что он разговаривает сам с собой. Особо мне запомнился его горький сарказм в отношении сельчан, уезжающих жить в большие города. Он считал, что искать работу и счастье на чужбине – неправильно. Этого всего предостаточно и здесь. Уезжая, теряют более важное и ценное. Что именно – так и не сказал. Думаю, он имел в виду и моего отца.

Если за грибами, земляникой и малиной мы со сверстниками в ближние леса ходили самостоятельно, поездка за черникой в дальний лес превратилась в целое мероприятие, закончившееся интересным приключением. Собралась целая бригада взрослых и детей. Вместо отдыха и приятного времяпровождения, на первый план уже выходила традиционная заготовка припасов на зиму. Кто-то из сельчан ПАЗиком отвез нас в отдаленную деревню, где мы ночевали в незнакомой мне семье. Детей положили на кровати и просторной русской печи, взрослые расположились на матрасах, подстилках и цветных тканых дорожках, прямо на полу. Считая себя уже взрослым, я убедил мать и устроился рядом с ними.