Три романа и первые двадцать шесть рассказов

– В жизни ты напоминаешь мне комбинацию из паралича и чесотки, – в тон ответил Звягин. – Помесь манной каши с волчком.

– Вы учились остроумию в казарме?

– Нет, в медицинском институте. В армии я учился делать свое дело – в любых условиях и без сопливых размышлений.

– Ваше дело – гипсовать переломы и вправлять вывихи?

– Иногда приходится вправлять и мозги. В чем ты имеешь возможность убедиться на собственном примере.

– Ваши лекции способны свести с ума профессора философии!

– А то у них нет иных поводов для сумасшествия. Никогда еще не слышал о профессоре философии, сошедшем с ума после беседы с врачом. Обычно они это делают до беседы.

– Их счастье, что они вас не знают.

– Возможно. Просто они, наверное, редко падают ночью в воду, – предположил Звягин. – Зачем вы свалились в Крюков канал, профессор?

Матвей подумал, обидеться или нет. Обижаться было невыгодно – разговор хотелось бы продолжить (да и взять реванш в пикировке). В молчании они приблизились к воротам Летнего сада, двинулись по пустоватой вечерней аллее меж белеющих статуй.

– «Фельдфебеля в Вольтеры дам…» – проворчал он с интонацией, которую можно было счесть примирительной.

– Какие еще есть претензии у студента к фельдфебелю? – выдержав паузу, откликнулся Звягин.

Глядя под ноги, шаркая по утоптанной земле, Матвей сказал с мрачностью:

– Несправедливо это все…

– Что именно?

– Жизнь несправедлива. Сила зла и слабость добра. Преуспевание подлецов и страдания честных людей. Торжество порока над добродетелью! Понимаете, во мне самое главное надломилось – вера в справедливость. Скажите, вот вы – верите в торжество справедливости?

– Я предпочитаю не верить, а знать.

– И что же вы знаете?

– Что в природе, в истории нет справедливости или несправедливости, а есть только объективные законы. Человек убивает дерево, чтобы согреться и выжить в стужу. Заяц ест морковку, а волк ест зайца. Черепаха живет дольше человека. Женщины в муках рожают детей, а мужчины от этого избавлены. Камень, брошенный вверх, падает вниз. Какое отношение к справедливости имеет закон всемирного тяготения? Он – истина, и только.

Справедливость – это соответствие происходящего морали. Это мораль в действии.

Но мы говорили, что мораль находится в вечном противоречии с практическим расчетом и проигрывает ему в житейских делах.

Справедливость – это торжество добра над злом, добродетели над пороком.

Но мы говорили, что эта борьба вечна, и никогда одно не победит другое.

Справедливость – это наше представление о том, какой должна быть жизнь.

Но мы говорили, что человек никогда полностью не удовлетворится действительностью, всегда будет стремиться к изменению, к улучшению, к идеалу. Поэтому представление о том, какой должна быть жизнь, всегда будет расходиться с реальной жизнью.

Справедливость – это желаемая действительность.

Но желаемая действительность всегда отличается от той, что уже есть. Потому что человек хочет жить. А это значит – действовать. А это значит – изменять мир. А это значит – стремиться к тому, чего еще нет.

Справедливость – это идеал жизни.

А идеал всегда отличается от реальности. Всегда. На то он и идеал.

Справедливость – это стремление к изменению жизни, улучшению, развитию, достижению идеала.

Это стремление вечно. Поэтому всегда будет представление о справедливости и тяга к ней.

Когда мы говорим, что что-то в жизни несправедливо, – это значит, что наши представления о торжестве морали и добра не соответствуют реальной жизни, в которой торжествует не мораль, и не добро, а сила. Которая, увы, чаще связана со злом. (Если нам кажется, что иногда слабость побеждает силу, то это только кажется. Сила – не то, что кажется силой, а то, что побеждает.)

Несправедливость – это наше несогласие с реальной жизнью. Потому что мы всегда неудовлетворены реальностью и стремимся к ее изменению.

Несправедливость – это разрыв между тем, что есть, и тем, что должно быть по нашему разумению. Разрыв между действительным и желаемым. Между реальным и идеальным. Между настоящим и будущим. Между достигнутым и перспективой.

Этот разрыв вечен, потому что вечно стремление к лучшему. Поэтому всегда будет существовать несправедливость.

– Так что же – так всегда и мучиться?

– Почему мучиться? Бороться!

– Зачем?.. Если так будет всегда?..

– Чтоб быть человеком. А не ходячим кишечником для переваривания пищи.

– Но неужели нельзя принять жизнь такой, какая она есть?

– Понять можно. Примириться нельзя.

– Почему?

– Потому что наша доля – жить. Значит – оставить свой след в мире. Изменить хоть что-то. А иначе – все равно, что и не жил.

В подсветке прожекторов вспыхнул шпиль Михайловского замка. Ветер трещал флагами на Марсовом поле. Город был пропитан историей.

Позднее Матвей говорил, что Ленинград, наверное, наложил свой отпечаток на ход звягинских рассуждений. Прямые перспективы, логически рассчитанные линии, сочетаемая единым планом архитектура оказали влияние (полагал он) на то, как Звягин представлял себе устройство мира.

Звягин пожимал плечами, находя это предположение слишком надуманным и искусственным. И улыбался рассеянно.