Три Рождества, которые мы провели вдали от дома

Дейзи поблагодарила летчика и отправилась в общежитие, где, заварив чай, села греться и думать.

Неужели и Томаш, друг Эдейра… Нет, только не это! Но Томаш не сдержал слово – не похоже на него! Более того, он даже ничего не предпринял, чтобы объяснить, почему так произошло. Причин может быть две: либо он оказался там, откуда не в силах с ней связаться, либо с ним стряслась беда.

Она чуть не расплескала чай – так громко заколотили вдруг в дверь. Она поставила чашку и побежала открывать.

За дверью стоял некто, уже занесший кулак для нового удара по двери.

– Петри? Отлично. Вам звонят. Потрудитесь проследовать в штаб.

И посыльный был таков. Дейзи поспешила за ним.

Звонят? Ей? Когда ей в последний раз звонили? Только бы не плохие известия!

В штаб она влетела совсем запыхавшаяся. Двое летчиков сидели за своими письменными столами, трубка на черном телефоне у окна, вопреки ее ожиданию, покоилась на рычагах. На лице Дейзи отразились, наверное, все ее чувства, потому что один из летчиков, подняв на нее глаза, улыбнулся.

– Он сейчас перезвонит, мэм, дело в том, что…

В этот момент задребезжал телефон. Летчик показал Дейзи жестом, чтобы она ответила. Она повиновалась и пролепетала в трубку:

– Алло!

– Привет, Дейзи, как дела? Это Томаш.

Какое же облегчение слышать дружеский голос!

– Томаш? Где вы?

– Дома. – Такой ответ ровным счетом ничего ей не говорил. – Простите, что не сдержал свое обещание, Дейзи. Я был немного занят.

Что тут скажешь? В присутствии двух летчиков, слышавших каждое слово, задавать вопросы было невозможно.

– Ничего страшного.

– Вы поедете на Рождество домой?

– Да.

– Тогда позвольте пригласить вас на ужин в сочельник.

Сочельник… У семейства Петри была незыблемая традиция – посещать в канун Рождества полуночную церковную службу.

– В сочельник я хожу в церковь. В Дартфорде.

– Сначала мы могли бы поужинать, Дейзи. Я все объясню. Пожалуйста, скажите «да».

– Да.

– Я с вами свяжусь. Спокойной ночи, Дейзи.

– Спокойной ночи.

Провода прогудели «отбой», и Дейзи тихо положила трубку. Поблагодарив всех в кабинете, она вернулась в общежитие.

Как она жалела, что разговор получился таким коротким! До нее не сразу дошло, что она согласилась поужинать с Томашем в канун Рождества. Где он назначит ей свидание – в центре города? А что, если у них в квартире? Она ее вовсе не стыдилась – родители красиво обставили свое жилище и поддерживали в нем хирургическую чистоту, но ее беспокоило, как отреагирует мать, когда узнает, – а держать ее в неведении нельзя, – что дочь проведет сочельник не дома, за семейным ужином, а в ресторане с чехословацким пилотом… Хорошо хоть, что он не аристократ – во всяком случае, так она предполагала. Однако джентльмен, как считала Дейзи, непременно пожелает зайти за девушкой домой и представиться ее родителям. Боже, лишь бы не получилось кошмара! Пусть мама занимается с Джорджем и не проявляет интереса к чехам со словаками! Почему бы Томашу не приехать сюда, на базу, и не пригласить ее куда-нибудь прямо здесь? Где он заночует в канун Рождества в Дартфорде? Уж не у Хамблов ли? Похоже на то.

В следующие недели она пять раз выполняла летные задания: дважды перегоняла самолеты, трижды перевозила офицеров ВВС. Как все летчики АТА, она свято хранила свой блокнотик с записями о характеристиках самолетов различных типов. Она не знала, отучится ли когда-нибудь волноваться, перед тем как сесть в кабину самолета, которого раньше даже не видела. По-хорошему полетам на таких аппаратах должны были бы предшествовать долгие часы инструктажа; но то по-хорошему, а не в военное время!

К ее немалому удивлению, Фред, не большой любитель писать, прислал весточку и признался, как он горд за свою дочь: