Три розы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ, в которой повествуется о событиях последовавших за взятием острова Брос-де-Эльде, и о новых злоключениях Волтца Вейтля

Минул месяц. Лето сменилось осенью, лист пожелтел, дожди стали постоянными и холодными, и Бофранк коротал дни, просиживая их дома за книгами.

Поручения о ловле упыря никто не отменил, жалованье выплачивали исправно, а иной работой Бофранк обременен не был. Клааке, вероятно, продолжал таиться в междумирье, ибо никаких новых жертв не являлось. Третья роза беспокоила субкомиссара особенно, потому как с ее гибелью события пошли бы совершенно иначе.

Ни о юном Фольконе, ни о двух других спутниках Бофранка по бегству с Брос-де-Эльде не было вестей. Обо всем происшедшем, начиная со встречи с упырем и кончая перипетиями своего мореплавания, субкомиссар отписал Гаусберте, но ответа доселе не получил.

Грейсфрате Баффельт из взятия острова содеял целую летопись, но процесс над плененными монахами пока еще не состоялся; сами же еретики сидели в подземельях и были пытаемы, хотя Бофранк пребывал в уверенности, что ничего важного сказать они не могут, а тот, кто мог, сиречь фрате Фроде, пал жертвою нелепого усердия простодушного латника.

Книги, что столь прилежно изучал Бофранк, поставлял ему Альгиус. Толкователь проживал все там же и занимался все тем же; субкомиссара навещал он изредка и подталкивал притом к винопитию. Трактаты, что приносил Альгиус, содержания были самого разного, и Бофранк со скуки постигал премудрости чернокнижия, гаданий, астрологии, землеописания, фортификации и амурных дел.

Время понемногу подходило к такому грандиозному событию, каким обещала быть свадьба Проктора Жеаля. Состояться она должна была в доме отца жениха, старого Эктора Жеаля. Как уже говорилось, он был ювелир и торговец драгоценностями, человек происхождения довольно-низкого, но разбогатевший еще в юности и оттого за давностию лет получивший признание и уважение в кругах самых высоких. Примечательно было, что хире Эктор не озаботился званиями и чинами, хотя иные на его месте в первую голову поспешили бы за ними.

Жеаль, как известно, также не отличался ни скаредностью, ни кичливостью. Еще в ученичестве раздаривал он налево и направо дорогие вещицы, ссужал деньгами наиболее бедных товарищей, не рассчитывая на возвращение долга, в харчевне нередко платил за всех скопом… Не утратил он сих достойных качеств и с годами, чего стоил хотя бы подаренный Бофранку пистолет.

Коль скоро уж припомнилась сия досадная потеря, то необходимо упомянуть, что спустя несколько дней после возвращения с Брос-де-Эльде субкомиссар получил с нарочным сверток, в коем содержался такой же многострельный пистолет, с чуть более удобной рукояткою и достаточным количеством снаряженных патронов в непромокаемом мешочке. Он был снабжен небольшой табличкой с выгравированными словами: «Другу моему Хаиме будет же он защитою». Как нетрудно догадаться, прислал подарок Проктор Жеаль, и Бофранку осталось лишь заказать перчатки наподобие тех, что у него были ранее.

Дом Жеаля помещался в богатом районе столицы, близ дома городского коронного судьи и неподалеку от одного из небольших дворцов герцога Монтрана, каковых всего насчитывалось восемь. Неудивительно, что и герцог, и коронный судья были приглашены на свадебные торжества. Накануне Жеаль пригласил Бофранка, дабы рассказать тому, что и как задумано.

– Вот тут, – сказывал Жеаль, проводя товарища через огромную залу, – установлены будут длинные столы с яствами. Здесь поместятся музыканты; отец нанял разных, дабы услаждали они нас поочередно песнями веселыми и печальными, занесенными с юга и с севера, танцевальными и шутливыми. Высоких гостей решили мы усадить здесь, дабы они могли лицезреть весь зал и иных приглашенных, не испытывая при том неудобств и будучи отделены от прочих балюстрадою.

– Счастлив же ты, – отвечал Бофранк, внимая радостным хлопотам приятеля. – А что станешь делать, коли жена не велит тебе звать меня в гости и пить со мною вино, как свойственно делать всем женам, чуть только свадьба призабудется?

– Какие глупости говоришь ты, право слово, – махнул рукою Жеаль. – Расскажи лучше, что нового в твоих изысканиях, а то за заботами и беготней совсем ничего я не знаю.

– Да тут и знать нечего, – сказал Бофранк. – Тяготит меня потеря юного Фолькона, и даже Оггле Свонка бывает временами жаль… Что же до упыря, то его нет как нет. Но сердце мое чувствует, что пути наши пересекутся, потому что сей злокозненный Клааке не оставит своих притязаний.

– Не снится ли тебе снова страшный сон твой?

– Нет, я не видал его вот уже много дней; но нигде не сказано было, сколько мне отпущено сим сном.

– Спроси у Альгиуса, ибо, как я слыхал, часто он бывает у тебя.