Три розы

Сказано это было с некоей ревностью, на что Бофранк тут же заметил, что сам Жеаль погружен исключительно в расстановку столов и подвешивание светильников, тогда как Альгиус никоими оковами связывать себя не стремится и всегда рад навестить знакомца.

Слова эти пришлись кстати: вернувшись, субкомиссар обнаружил толкователя в своей комнате играющим с прислугою Ольцем в палочки, причем последний, судя по кислой физиономии, проигрывал.

– Вот и вы, – сказал Альгиус, бросая игру. – Вам принесено письмо, а я имею к вам, хире Бофранк, разговор, притом срочный.

Бофранк взглянул на большой конверт, лежавший на столе, но вскрывать его не стал, а погнал вон Ольца и спросил:

– Какого свойства разговор?

– Самого серьезного, – ответил Альгиус, – посему обойдемся без вина. Скажите, хире Бофранк, знаете ли вы некоего Волтца Вейтля?

Этого имени субкомиссар никак не ожидал услыхать из уст толкователя.

– Что случилось с ним? – спросил Бофранк, не тратя времени на объяснения.

– Задержан и обвиняется в преступлениях, что совершил упырь из Бараньей Бочки.

– Что за чертовщина?! Упырь официально сочтен убитым и давно уже не творил злых своих деяний!

– Но никто не отменил его розысков, равно как и награды, которую вы так и не стали получать… Я узнал о том случайно от знакомого и поспешил к вам, ибо вспомнил рассказ о несчастном, коего принимали за упыря.

– Это он и есть. Где его содержат?

– Коли не увезли в пыточные Фиолетового Дома, стало быть, еще в гардии Бараньей Бочки.

Гардия помещалась в двухэтажном покосившемся здании близ Дровяного Холма. При деньгах, отпускаемых казною на содержание Секуративной Палаты, можно было бы отстроить и новое помещение для этих целей, но особой нужды в том ни герцог, ни грейскомиссар Фолькон не видели.

Бофранк растолкал толпившихся на крылечке гардов и ворвался внутрь, где обнаружил чиновника в ничтожном чине секунда-конестабля. Завидев разъяренного субкомиссара при шпаге и с блестящим значком в руке, секунда-конестабль перепугался и вскочил из-за стола, за которым сидел.

– Что за человек задержан вами сегодня по обвинению в злодеяниях, учиненных упырем?! – спросил Бофранк, едва сдерживаясь.

– Неизвестный сей ликом уродлив и как нельзя лучше соответствует имеющемуся на руках описанию, – довольно толково отвечал секунда-конестабль. – Сейчас пребывает он в клетке, а далее будет перевезен в Фиолетовый Дом, где уж ждут его для допроса.

– Вы, думаю, не знаете меня? Так вы меня узнаете! Я – субкомиссар Хаиме Бофранк, который с самого начала расследовал это дело и который убил упыря из Бараньей Бочки!

– Как же, хире, его убили, коли он в клетку помещен? – выказал здравый интерес секунда-конестабль, но Бофранк более не слушал его и прошел в соседнюю комнату, где стояла клетка из толстых железных прутьев, в которой и обретался несчастный Вейтль.

Бог ведает где изловили его, но сопротивлялся он нещадно, понимая, видимо, что ожидает его в страшных подвалах Фиолетового Дома. Лицо Вейтля, и без того уродливое, было в синяках и кровоподтеках, страшные красные глаза почти полностью закрыты были сизыми опухолями, на теле виднелись шрамы от шпаг и кинжалов… Подле стоял гард и, глупо ухмыляясь, то и дело тыкал в узника древком алебарды.

Зрелище это настолько разъярило Бофранка, что он без промедления набросился на гарда и нанес ему несколько ударов по мерзкой харе. Тот, даром что был вдвое здоровей субкомиссара, скрючился и лишь прикрывался руками, бросив алебарду на пол. Стукнув подлеца еще раз, Бофранк пнул его напоследок ногою и вернулся к клетке.

Вейтль, казалось, не узнал его и лишь прошептал с тоскою:

– Кто еще пришел там мучить меня?

– Это я, Хаиме Бофранк, – отозвался субкомиссар.

Вейтль с надеждою приподнял голову, пытаясь рассмотреть его.

– Что случилось с вами? – спрашивал тем временем Бофранк, опустившись на колени подле клетки. – Как это могло произойти?

– Я вышел на прогулку, как обычно, с наступлением темноты… – пробормотал Вейтль. – Хире Демелант предостерегал меня, но я не послушался и поплатился за непослушание… Кто-то выследил меня и позвал стражу… Я хотел бежать, но не смог. Меня били…

– Больше никто не станет вас бить, – пообещал Бофранк и крикнул, поворотясь:

– Секунда-конестабль! Сюда!

Тот вошел, с опаскою посмотрев на скорчившегося в углу избитого гарда.

– Что вам угодно, хире субкомиссар? – спросил он.

– Несите мне ключи, я желаю освободить этого невиновного.

– Такое никак не возможно, хире субкомиссар, – решительно, хотя и с дрожью в голосе отвечал секунда-конестабль. – Упыря велено доставить в Фиолетовый Дом, где его ожидает сам хире грейскомиссар Фолькон, и я не имею права нарушить сей приказ.

– Может, повторить вам, коли вы не услыхали с первого раза? Я – субкомиссар Бофранк, и я, а никто другой, суть главный в расследовании деяний упыря! И если я говорю, что этот человек невиновен, значит, он невиновен!