Три с половиной любви

Когда ехидная Татьяна, острая на язык Клара Самуиловна, дерзкая Алевтина и нахальный Антон оставались наедине, дом напоминал день открытых дверей в психиатрической клинике. Отовсюду слышались проклятия и угрозы в адрес друг друга.

Больше всех из-за домашних разборок страдала Анфиса. Как ни пыталась она заставить мать с дочерью вести себя поскромнее, те были непреклонны.

– Ты вышла замуж за Виктора, – вещала Клара Самуиловна. – Ты его законная супруга, значит, в доме хозяйка именно ты, а не Танька.

– И тем более не Антон, – подливала масла в огонь Алевтина.

– Неужели вам трудно понять, – Фиска чуть не плакала, – мы одна семья, нам всем нужно жить дружно, перестать ссориться и ругаться.

– Скажи это им, а не нам.

– Полностью согласна с бабушкой, – заявила Аля.

– Поймите, у каждого человека есть свой предел терпения, – заговорила Фиса.

– Ты это о чем?

– А о том, что в один прекрасный день Виктору надоест жить на пороховой бочке, и онукажет вам на дверь.

– Такого не случится, – зло прокричала Аля.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда.

– Алевтина!

– Отстань от меня, чего привязалась. В конце концов, это ты выскочила замуж, а не я, именно ты привезла нас сюда, а теперь угрожаешь?

– Я не угрожаю, я только прошу вести себя поспокойнее.

– Замолчи! Не хочу слушать! – Алевтина выбежала из комнаты.

– Аля, постой! – крикнула Анфиса.

– Вот видишь, что ты натворила? – набросилась на Фиску мать.

– Я?

– Ты!

– Я ничего не сделала.

Старуха подняла вверх указательный палец.

– Вот именно, хорошо, что ты сама это признаешь. Твоя проблема заключается в бездействии. Ходишь, блеешь как овца неприкаянная, тебя оскорбляют, а ты лыбишься, поливают грязью, а ты продолжаешь улыбаться. Давно бы поговорила с Виктором, пустьвышвырнет Таньку из дома. Она ему никто. Так, сбоку припека.

– Таня – родная сестра его жены.

– Дура! Его жена умерла, сейчас ты супруга Витьки, тебе и карты в руки. А ты как собака на сене – ни себе, ни людям. И Антона пора гнать поганой метлой! Здоровый детина, а продолжает сидеть у отца на шее. Нахлебник чертов.

– Вы с Алей тоже далеко не подарки.

– Не смей нас с ними сравнивать! Как ты можешь? Я твоя родная мать, а ты меня ставишь в один ряд с «этими». Не смей!

Подобные разговоры всегда заканчивались одинаково – Анфиса с сильнейшей головной болью поднималась к себе и без сил падала на кровать.

Вот примерно в такой атмосфере уже четыре года уживались столь разные люди.

Катарина взяла Фиску за руку:

– Фис, не переживай, им не впервой скандалы закатывать, все утрясется.

Анфиса мотнула головой:

– Катка, с каждым днем дела идут все хуже, иногда мне кажется, что они готовы поубивать друг друга.

– Не передергивай.

– Серьезно. Позавчера Алевтина сцепилась с Танькой, так я думала, что они покалечатся. Спасибо, Виктор в этот момент с работы вернулся, а то бы быть беде. Аля совсем с катушек съехала, но это еще не все. – Фиса глубоко вдохнула, после чего выпалила: – Алька невернулась домой.

– Как не вернулась?

– Вчера мы поцапалась, и я не выдержала, ударила ее по щеке. Ну, так получилось, не смогла я сдержаться. А Аля… она убежала. До сих пор от нее ни слуху ни духу. Кат, я не знаю, что и думать. Витька говорит, что она наверняка отсиживается у какой-нибудьподружки, но мне не по себе. А вдруг с ней что-то случилось? Мать в панике, спускает на меня всех собак, я держусь из последних сил.

– Брось, Фис, никуда она не денется. Я согласна с Витькой: Аля девушка своенравная, решила показать характер.

– Не знаю, Кат, на сердце все равно неспокойно, раньше она подобных выходок себе не позволяла.

– А чего ты хочешь? Все дети неблагодарные, – вставила Розалия, уставившись на свои длинные ноготки. – Ты в них душу вкладываешь, а они вырастают и в грязь тебя втаптывают.

Катка едва не грохнулась со стула.

– Уж вам-то, Розалия Станиславовна, жаловаться грех. Андрей за всю жизнь слова плохого вам не сказал.

– Он постоянно отговаривает меня от пластической операции.

– О боже, только не начинайте опять говорить про подтяжки.

– Не ори на меня. А про подтяжки, липосакцию и блефаропластику я буду говорить вечно. Ясно? Все нормальные люди хотя бы раз в жизни побывали у пластического хирурга, одна я, бедняжка, плетусь в самом хвосте. Сейчас на кого ни взгляни – все перетянуты. А я? Чем я хуже? Чем, я вас спрашиваю?!

– Вы лучше всех. – Фиска сделала комплимент свекрови.

– Вы лучше, – передразнила Розалия. – Сама-то, наверное, не единожды прибегала к услугам хирурга.

– Я? Да ни в жизнь, – оскорбилась Анфиса.

– Вешай лапшу гостям с периферии, а меня вокруг пальца не обведешь. У тебя кожа натянута, как на барабане.

После высказывания свекрови в гостиной повисла пауза.

Анфиса всхлипнула. Катарина бросила злобный взгляд на Розалию.

– Ладно, – протянула Фиска, поднявшись с дивана, – мне домой пора. Танька сегодня не работает, как бы они с матерью не сцепились.

За Фисой закрылась дверь, и почти тут же в прихожей Копейкиных ожил звонок.