Три с половиной оборота

С Маричем, впрочем, я этот вопрос не обсуждала.

– С какой стати? – усмехнулся Забелин. – Вы свою часть работы выполнили. В конце концов, мне могло просто привидеться.

– Тебе пригодится. Может быть, с проектом фитнес-клуба что-нибудь срастется.

– Ага, буду там на беговой дорожке заниматься, – хмыкнул Забелин и поднялся. – Бабки вернуть даже не пытайся.

Опершись на трость, он сделал два шага в сторону Марича и пожал ему руку.

– Что скажешь? – обратилась я к Владану, когда Валерка покинул офис.

– Говорят, сильные обезболивающие могут вызывать галлюцинации. Спроси у Наташи, что он принимает.

– Ты всерьез думаешь, что ему могло показаться?

– Не могло, – серьезно ответил Марич.

Он взял со стола телефон и принялся кому-то звонить. Сам вышел на улицу, но вскоре вернулся и скомандовал:

– Поехали.

– Куда?

– Большая Московская, десять.

– Что там?

– Труп.

– Чей? – не поняла я.

– Столбова Павла Валентиновича, тридцати восьми лет от роду.

– Такой молодой…

– Ага, и четырежды жениться успел!

– Ну да, кто-то постарше будет, а еще ни разу в загс не сходил.

– Я всегда планировал связать себя узами брака раз и навсегда.

– Вот это новость! Ты планировал женитьбу?

– Признаться, нет.

Мы свернули на Большую Московскую и подъехали к восьмиэтажной сталинке с огромной аркой посередине. Владан заехал во двор и заглушил мотор. Я заметила полицейский автомобиль в противоположном конце дома.

– Его еще не увезли? – поинтересовалась я.

– Сейчас узнаем, – пообещал Марич и вышел из машины.

Я последовала его примеру. Мы подошли к четвертому подъезду. Дверь была открыта и подперта урной. Со второго этажа доносились голоса. На лестничной клетке стояли две женщины и, причитая, качали головами.

Мы прошли в квартиру, воспользовавшись тем, что дверь была приоткрыта. В кухне сидела заплаканная женщина. Глаза ее так распухли от слез, что определить возраст не представлялось возможным. Темные волосы собраны в тугой хвост. На ногах – домашние тапочки в розовый горох.

Марич произнес чью-то фамилию. Молодой мужчина в штатском тут же поднялся и пожал Сербу руку. Я решила, что, скорее всего, это участковый.

– Что случилось, рассказывайте. – Марич выдвинул для меня табурет, а сам прислонился к кухонному гарнитуру и скрестил руки на груди.

– Со слов Фатимы Ибрагимовны, в десять утра она открыла дверь своим ключом. Не хотела будить хозяина.

– Да, – протянула женщина с завыванием. – Я убираюсь у него. Один раз в будни, один – в выходной. Сегодня, знаю, что спать долго может. Я не звонила в дверь-то. Отперла, и все. Я и переодеться успела… Пошла в кладовку за ведром. Тряпки у меня там, средство… Иду мимо спальни. Дверь настежь… и Павел лежит… смотрит…

– То есть он еще был жив? – уточнила я.

– Мертвыми глазами, стеклянными… – Женщина тут же зашлась рыданиями.

– Фатима Ибрагимовна позвонила по телефону экстренных служб, – спокойно продолжил участковый. – Медики констатировали смерть. Предварительно она наступила часов за пять до обнаружения тела. Следов насилия нет. В квартире тоже все на своих местах.

– Да, – закивала Фатима. – И дверь заперта была. Это точно помню! Точно!

– Я понял, – спокойно произнес мужчина и обратился к Маричу: – По всему пока выходит, что криминала нет. Машина во дворе припаркована. Одежда в комнате на стуле. Пришел, разделся, лег спать и не проснулся.

– Да как так-то? – причитала женщина. – Молодой мужчина. Здоровый. Сильный. А красавец какой… Сейчас.

Она полезла в карман за смартфоном, смахнула пальцем по экрану и вскоре протянула нам.

С фото улыбался мускулистый загорелый блондин с рыжеватой бородой.

– Откуда это у вас? – удивился полицейский.

Лично мне не казалось удивительным наличие у домработницы фото хозяина квартиры.

– Так это… аватарка у него такая стоит… Вот! – Она снова смахнула по экрану и протянула телефон сотруднику правопорядка.

Серб задал еще несколько вопросов, и мы простились.

– Почему ты не захотел на него посмотреть?

– Так домработница фото показала.

– Нет, на труп.

– Думаю, его увезли. Но если нет, можешь вернуться и взглянуть.

– Обойдусь.

– Ох уж эта тяга некоторых к старому фонду…

– В смысле? – не поняла я.

– Ни одной камеры вокруг!

Марич шел, озираясь по сторонам. Слышать это от человека, живущего в Яме, где не было не то что камер, но и домофонов, было в высшей степени странно.

– Ты думаешь, он не сам умер?

– Не припомню случая, чтобы я соглашался с Забелиным, но сегодня, похоже, тот самый момент: дождемся вскрытия, – повторил Серб слова Валерки.

Как только мы вернулись домой, Марич скомандовал:

– Включай телевизор.

Просьба меня удивила. Иногда мы могли устроиться на диване, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм вечером, но вот так с порога включать телевизор – это не про Серба. Да и не про меня.

Я взяла пульт и нажала на кнопку.

– Четвертый канал.

Теперь я сообразила: региональные новости. Неужели Марич уже успел обо всем договориться? Вот это задолжала так задолжала моему благоверному сотрудница телеканала.