Три с половиной оборота

Женщина перечислила все помещения первого этажа и перешла к подробностям, чем и что она отмывала. Марич прервал ее и поблагодарил. Бондаренко в недоумении покинула кабинет. Вскоре это сделали и мы. Перед этим, впрочем, Марич попросил Камиллу сбросить ему видеозаписи, которые дворец предоставил полиции.

Камилла замешкалась и все же пообещала это сделать.

Я зашла переодеться, радуясь, что в подсобке отсутствовала Татьяна Григорьевна. Меньше всего мне сейчас хотелось что-либо ей объяснять.

Как только я вернулась к Владану, схватила его за локоть и зашептала, боясь быть услышанной:

– Значит, это Махмудова! Надо срочно ее найти, если она еще не сбежала! Странно только, что уволилась она только сейчас…

– Это как раз нормально: выждала несколько недель, чтобы не навести на себя подозрение.

– Почему тогда так резко? Просто пропала, даже униформу не вернула… Конечно! – озарило меня. – Информация о волокнах серой ткани под ногтями убитой просочилась не только к нам. Вон, даже у Воробьева были какие-то информаторы. Она могла, так же как и я, мыть раздевалку, когда Сергей решил поделиться с остальными подробностями, которые рассказывал о деле друг его отца. Быстро сложив дважды два, Махмудова сбегает вместе со своим комплектом. Ведь это улика.

Марич молчал.

– О чем думаешь? – поинтересовалась я, когда поняла, что ничего отвечать на мое предположение он не собирается.

– Пытаюсь придумать причину, по которой уборщице понадобилось убивать фигуристку.

Только когда мы остановились у панельной пятиэтажки в Яме, я сообразила, что адрес, который продиктовала нам Татьяна Григорьевна, находится именно в этом районе. Более того, это то самое место, где я недавно оказалась, пытаясь прийти в себя после незапланированного визита в квартиру Марича. Я мысленно усмехнулась этому неожиданному совпадению.

Ни кодовые замки, ни тем более домофоны в Яме не прижились, поэтому в подъезд мы попали без труда. А вот дверь в квартиру нам открыть не пожелали. Заподозрив, что дверной звонок может быть неисправен, Серб принялся стучать. Сначала кулаком, потом двумя.

На шум среагировал сосед из квартиры напротив. Сначала мы услышали через закрытую дверь отборный мат, затем дверь распахнулась и на пороге возник индивид неопределенного возраста и даже пола. Он открыл свой беззубый рот, пытаясь донести до нас свое негодование, но, рассмотрев одним прищуренным глазом – второй заплыл так, что лиловые веки не размыкались, кто перед ним, затих и попятился назад в свою квартиру.

– Стоять! – рыкнул Серб.

И индивид встал.

– Где Махмудова?

– Фирка… – тип осекся. – Фируза то есть. Так квасит, поди!

– Тут?

– Как же тут? Не тут, у Смольного. Они там квасят…

– Кто они? Благородные девицы?

Мужчина – его пол мне удалось определить по клетчатым семейным трусам: дамы такие не носят, – в недоумении хлопал единственным глазом.

– Какого еще Смольного, батя? Не иначе, Питер тебе с пьяни в Яме привиделся?

– Так у Витька Смольного. Хошь провожу?

– Хочу.

– Обожди, Серб, переоденусь.

Вскоре мужчина вышел на лестничную клетку. Особых изменений его образ не претерпел. Впрочем, на ногах появились растянутые треники, что для него, вероятно, было равно парадно-выходному костюму.

Гуськом мы прошли один двор, затем второй и, обогнув старый покосившийся деревянный дом, оказались перед крыльцом. Ступени на нем полностью прогнили. Если бы я увидела подобное строение вне Ямы, ни за что не смогла бы предположить, что оно является жилым. В Яме же в таких «апартаментах» могли обитать и радоваться жизни человек пять-шесть.

Пока я прикидывала, безопасно ли вообще ступать на то, что осталось от крыльца, наш провожатый сунул в рот два пальца и что есть мочи свистнул.

Внутри послышались звон посуды, скрип половых досок, и висящая на одной петле дверь со зловещим звуком распахнулась.

– Кого принесла неладная? – ворчал хозяин.

– Серба! – выкрикнул наш мужичок, торопясь спасти товарища от необдуманных высказываний.

Но Смольный и сам уже все видел своим затуманенным взором.

– Фирка у тебя? Нужна она им, тащи сюда!

– Заходи, вместе притащим. – Смольный изобразил широкий жест рукой, приглашая нашего провожатого в дом.

Они удалились, а я робко шепнула Маричу:

– Может, в другой раз?

Серб покачал головой, предлагая подождать. Вскоре на пороге, кряхтя и матерясь, появился сначала Смольный, затем чьи-то ноги в джинсах, а потом и сосед Махмудовой. Он держал ее под мышки. Голова Фирузы безвольно свисала.

– Что с ней? – испугалась я.

– Устала, – пояснил Смольный.

– На ноги поставь, – скомандовал Марич.

– Так не устоит, – испугался тот.

– А это как держать будешь.

Мужики, особо не церемонясь, перехватили спящую под руки. Ноги ее при этом с глухим звуком ударились о землю.

Поначалу я думала, что Владан потешается над несчастными алкоголиками, но теперь поняла, что за идея посетила его. Несмотря на голову, которая отчаянно не хотела держаться на плечах несчастной, по этим самым плечам было ясно, что женщина исключительно низкорослая. Я приблизилась к ней вплотную, чтобы Сербу было проще оценить ее рост относительно моего. Марич, прищурившись, заключил: