Три секунды

— Спецподготовка по обращению с оружием, стрельбе из положения лежа, из положения сидя, из положения стоя на коленях, стрельбе стоя, стрельбе на малые расстояния, стрельбе на большие расстояния и… думаю, вы понимаете? — Стернер открыл папку, вынул документ и снял копию. Огромный ксерокс занимал почти весь кабинет. — Мне все кажется… он как будто знал, где я нахожусь, что делаю. Если он учился здесь… он правильно сообразил: колокольня в Аспсосе — единственное место, откуда мы сможем его достать. Он знал, что мы можемубить его. — Стернер сжал в руке ксерокопию, почти скомкав, и протянул Гренсу. — Хоффманн старательно выбрал место. Он не случайно оказался в мастерской и именно у окна. Он провоцировал нас. И знал, что если искусный, хорошо обученный снайпер должен попасть, то обязательно попадет. — Стернер покачал головой: — Он хотел умереть.

Стены в коридоре отделения скорой помощи Дандерюдской больницы были желтые, а пол голубой. Приветливо улыбались медсестры, Гренс и Сундквист так же приветливо улыбались в ответ. Утро выдалось спокойное. Оба и раньше бывали здесь по делам службы, часто по вечерам, по праздникам, когда раненых везли на узких каталках по коридору в резком свете ламп. Сейчас коридор был пуст. Ни о пьяных, ни о футбольных матчах не слышно, а дороги не занесет снегом еще долго.

Они приехали в Дандерюд сразу из Кунгсэнгена, из расположения шведской лейб-гвардии, через Норрвикен и Эдсберг, через очаровательные маленькие пригороды, застроенные виллами поселки. Свен даже позвонил домой Аните и Юнасу — они завтракали вместе, а потом уходили каждый в свою школу. Свену так их не хватало.

Врач оказался молодым и долговязым, тощим как скелет, с непроницаемым выражением лица; он поздоровался и проводил следователей в больничную палату. Там царила темнота, шторы были опущены.

— У него сильное сотрясение мозга. Так что побудьте, пожалуйста, в темноте.

В палате стояла одна-единственная кровать.

Мужчина за шестьдесят, седые волосы, измученные глаза, ссадины на щеках, рана на лбу — кажется, глубокая; правая рука на перевязи.

Тогда он лежал у стены.

— Меня зовут Юхан Ферм. Мы виделись вчера, когда вас привезли. Со мной двое полицейских, они хотят задать пару вопросов.

Пожарные спасательной службы уже долго разбирали завалы в сгоревшей дотла мастерской, прежде чем услышали из-под горы обломков слабый стон. Голый, весь в синяках инспектор; со сломанной ключицей, он все же дышал.

— Я даю им пять минут. Потом вернусь.

Седой приподнялся на кровати. Потом вдруг скривился от боли, и его вырвало в стоящее у кровати ведро.

— Ему нельзяшевелиться. Сильное сотрясение мозга. Ваши пять минут пошли.

Эверт Гренс повернулся к молодому врачу.

— Мы хотели бы остаться одни.

— Я побуду здесь. Как врач.

Гренс отошел к окну, пока Сундквист пододвигал табуретку к кровати и садился, стараясь, чтобы его лицо было примерно на одном уровне с лицом раненого охранника.

— Вы знаете Гренса?

Мартин Якобсон кивнул. Он знал, кто такой Эверт Гренс, они несколько раз встречались. Комиссар уголовной полиции регулярно посещал место, в котором Якобсон проработал всю жизнь.

— Это не допрос. Допрос будет потом, когда вам станет лучше и когда у нас будет побольше времени. Но нам уже сейчас нужно кое-что прояснить.

— Вы не могли бы повторить?

— Это не…

— Говорите громче. Барабанные перепонки лопнули от взрыва.

Свен наклонился и заговорил громче:

— Мы довольно хорошо представляем себе, что произошло во время взятия заложников. Ваши коллеги подробно описали, как был убит заключенный в изоляторе строгого режима.

Врач легонько похлопал Свена по плечу.

— Задавайте ему короткие вопросы. Это он осилит. Короткие ответы. Иначе ваши пять минут пропадут напрасно.

Свен подавил желание обернуться и попросить человека в белом халате заткнуться. Но не стал оборачиваться. Какой смысл огрызаться, подумал Свен.

— Первое… вы помните, что было вчера?

Якобсон тяжело дышал, его мучила боль, он искал слова, которые после сотрясения мозга куда-то делись.

— Я помню все. До той минуты, когда потерял сознание. Я правильно понимаю, что на меня рухнула стена?

— Она рухнула при взрыве. Но я хочу знать… что было непосредственно до взрыва?

— Я не знаю. Меня там не было.

— Вас там… не было?

— Я сидел в отгороженной комнате, Хоффманн увел меня туда, со связанными за спиной руками, где-то в задней части мастерской, почти у двери. Мы разделись, и он отвел меня туда. Потом… по-моему, мы разговаривали всего один раз. «Ты не умрешь».Он так сказал. Потом был взрыв.

Свен посмотрел на Эверта, они оба слышали слова пожилого охранника.

— Якобсон… может ли быть так, что Хоффманн переместил вас туда, чтобы… спасти вас?

Якобсон ответил не раздумывая:

— Я в этом уверен. Несмотря на все, что было… я больше не чувствовал, что мне что-то угрожает.

Свен нагнулся еще ниже. Якобсону обязательно надо услышать следующий вопрос.

— Взрыв. Я хотел бы продолжить со взрыва. Припомните, было там что-нибудь, что может его объяснить? Такую невероятную мощность?

— Нет.

— Вообще ничего?