Три сестры. Анна (СИ)

Осенью сорок четвёртого года наступление этого момента витало в воздухе, тревожно опускалось с падающей листвой. А вот ожидаемого злорадства и желания спросить не было. Была усталость и чувство справедливого воздаяния. И... Сочувствие. Тот, кто сам получил похоронку никогда не сможет радоваться такому же горю у другого. Если конечно он был человеком.

И, наверное, из-за всех этих размышлений я решила, что пойду. Если конечно после того, как я прямо сказала геру Эриху, что он псих, он не перестанет за мной ходить.

Но гер Эрих видимо сдаваться в принципе не умел, потому что через три дня после того, как я посоветовала ему обратиться к врачу, на столешницу стойки в нашей аптеке лёг рецептурный листок с подписью доктора Ларсона.

- Это что? - удивилась я.

- Рецепт для получения лекарства от моей душевной болезни, фройляйн Анна. - С видом, что ничего необычного не происходит, ответил гер Эрих.

- Три свидания? - еле сдерживала улыбку я.

- Если будут улучшения, то лечение необходимо будет продлить. - С совершенно серьёзным лицом ответил мне мужчина.

- Хорошо. Но вы откроете мне секрет, гер Эрих, как вы смогли уговорить на эту авантюру доктора Ларсона, - выдвинула условие я.

От моего обычного маршрута во время прогулок, мы на свидании не отклонялись. И много разговаривали. Вот только Эрих ни разу не упомянул войну. Вообще, если нас послушать, то предположить, что это разговор в военное время, было бы невозможно.

- Эрих, я ведь знаю, что ты военный лётчик, - говорю, всматриваясь в листву парка.

- Да. Но не хочу об этом. Я на войне с сорок второго года и хочется хотя бы иллюзии, что её вовсе нет. - Чуть нахмурился он. - Ты хотела что-то узнать?

- Нет. Просто удивилась, что все об этом говорят, а ты о войне молчишь. - Вздохнула я. - Я тоже хочу такую иллюзию.

- Анна, через три дня я возвращаюсь на фронт. Будет торжественный вечер. Командование, речи... Ну и просто танцы, мои друзья. Я приглашаю тебя. В качестве моей невесты. - Ошарашил меня Эрих.

- Эрих, я... - не могла я собраться с мыслями.

- Подожди. Анна, я даже не знаю, как долго проживу после возвращения. Возможно первый же вылет станет для меня последним. Я понимаю, что чрезмерно тороплюсь. Но это лишь вопрос. На ответе я пока не настаиваю. - Не дал мне договорить Эрих.

Глава 4.

Глава 4.

На вечер я пошла. Это был первый раз, когда Эрих пришёл в форме со всеми своими наградами и знаками отличия. Мысленно я очень повеселилась. Ведь у меня тоже должен был быть мундир. Хорошо бы мы смотрелись рядом. Оригинально.

Но всё веселье испарилось мгновенно, когда уже перед входом в здание, где должен был пройти этот вечер, Эрих упомянул, что этот вечер для своих офицеров устраивает командование четвёртой танковой армии. Я смотрела на мундир Эриха и понимала... На фронте он с сорок второго. С учётом военного времени и полученных наград, к марту сорок третьего явно уже был офицером и достаточно высокого ранга. Именно он, так открыто улыбающийся мне сейчас, мог быть среди тех, кто принимал решение о авианалётë и бомбардировке санитарных эшелонов под Харьковом. Эрих мог быть среди тех, кто принял этот приказ и поднял свой самолёт в воздух.

Может и вовсе, тот снаряд, из-за осколков которого мой отец получил смертельное ранение, был сброшен таким обаятельным Эрихом. А мне предстояло провести вечер среди тех, кто был виновен в гибели моего отца и ещё сотен и тысяч солдат Красной Армии. Я могла лично посмотреть в эти лица. Вот только ничего более я сделать не просто не могла, но и не имела права. Зато могла смотреть, слушать и запоминать.

Поздно ночью я готовила стенограмму для передачи, совершенно не мучаясь угрызениями совести или какими-то сомнениями.

А потом пришёл тот самый момент, когда советские войска вошли в Берлин. Центр города был превращён в оборонительный рубеж, настоящая крепость. Я и Дитта, как и все берлинцы, ходили копать рвы. Небольшой парк с мостиком над одним из каналов сохранился чудом. Только столиков на улице не было, а большие стеклянные окна пекарни были заколочены уродливыми досками.

С победой для меня ничего не изменилось. Фройляйн Анни по-прежнему помогала в аптеке, только теперь по несколько часов проводила в Берлинском отделе. В Германии оставались сотни диверсионных групп и ячеек. Ещё большее количество было тех, кто считал советских солдат захватчиками и пытался организовать сопротивление.

И вот самый интересный момент в этих рассуждениях заключался в том, что для этих борцов с оккупацией четырёх лет войны как будто и не было. Интереснее было только убеждение, что советские войска, если быть справедливыми, должны были остановить свое продвижение на границах Советского Союза. А они, такие варвары, пришли в Берлин.